Трудно жилось семье Заболотских в то время в Уржуме. Но эти тяжелые трудности не заглушили в матери поэта Лидии Андреевне Заболотской желания понять и принять новую жизнь и для себя и для детей…

1923 г. VI. ЛИДИЯ ЗАБОЛОТСКАЯ СЕСТРАМ

«Милые и родные мои Олюшка и Милюшка!

Получила я деньги 200 р. от вас. И таково горько мне стало. Знаю я, что это не от избытка и Вы посылаете, и будь у меня обстоятельства хоть сколько-нибудь сносные, я бы никогда не взяла этих денег – трудно посылать, но и брать такие, самим нужные деньги тоже не легко.

Знаете – лучше никогда не посылайте, чтобы не испытывать мне угрызения совести за взятые деньги.

Большое спасибо Вам за помощь – она явилась совершенно нео­жиданно и была более, чем кстати, – майское жалованье не выдают и вообще, как ходят слухи, вряд ли будем получать деньги до нового урожая. Но наверно ничего неизвестно.

С осени может быть житье у нас будет полегче – обещают Ал. Аг. дать место (уже обещают второй месяц, но пока ничего не выгорает), значит в два жалованья и жить будет полегче, да кроме того нам удалось засадить огород картошкой и еще дали в коллективе земли 120 с, то и там засадили. Семян отчасти дала Вера Дим., жена Коли, сына Елиз. Аг., а остальные семена и 1/2 пуда муки выменяли у Елиз. Аг. на американские башмаки, кот. достались мне по коллективу.

Очень уж мы рады этим огородам. На одном из них посадили немного моркови, лука, свеклы и тыквы. Очень и очень этому рады. Да и вообще, если будет урожай, то и жизнь будет полегче.

А то временами ровно уж и физических сил недостает. Упадок духа бывает временами, но далеко не всегда – думаю, что на два-то года битвы с жизнью у меня сил еще хватит, а тут Коля кончит и жизнь понемногу наладится, если все будет хорошо и благополучно. Без этой надежды было бы уж и совсем плохо.

Отец очень состарился, даже отчасти одряхлел, но характера своего не меняет. У меня же совсем не стало выдержки, совсем не могу сдерживаться – верно повлиял год службы, очень беспокойной, и бессонные ночи: через две ночи в третью ночное дежурство. Но так я здорова, ничего не болит, только легко утомляюсь, но со временем это пройдет.

Больше же боюсь за детей, чтобы при недостаточном питании вовсе бы не подорвали своего здоровья, старшим же кроме того приходится учиться – теперь сдают зачеты – и исполняют работы по хозяйству.

Труднее всего носить воду – носим из-под горы с колодца, под­няться на гору и еще почти 3 квартала нести по горе. А они еще ведь подростки, не вошли еще в силу, да и при плохом питании. Мне же носить не дают – и некогда мне и докторша еще в третьем году запретила мне – ничуть не подымать тяжелое. Даже советовала сделать небольшую операцию.

Да и квартиру все не можем найти – живем в чердаке – одна светлая комната, одна полутемная и теперь еще одна летняя комната. Кухонной печи нет, хлеб печем внизу у хозяев, но варить на тагане они не пускают и приходится или топить печь, чтобы сварить картошки или похлебку какую и тратить на это 7-8 полен, или же сидеть на одном пустом чае, что частенько бывает, т.к. дрова здесь очень дороги: сегодня, напр., купили 1/2 воза за 30 р.

Но все это переживется, было бы здоровье не совсем растрачено и не утеряна бодрость. Я ведь это только с вами душу отвожу, а то я на вид-то не унываю и довольно бодра. Но все как-то выходит ровно я плачусь на свою жизнь, но это все переживется – я отвожу только душу.

Опять ходят слухи о сокращении – всю зиму они заставляли нас волноваться. М. быть опять все хорошо обойдется, но все же волну­ешься.

Еще раз большое, сердечное спасибо вам за помощь – я сознаю, что помогать обязана я вам, а вместо этого приходится пользоваться вашей помощью! Жизнь!

Коле не знаю придется ли приехать – он получил стипендию уже в апреле и весь год служил, почти не занимаясь, а теперь приходится усиленно заниматься, наверстывать, чтобы перейти на третий курс. Да и денежные расчеты. Но еще наверно ничего не решено, может быть еще и приедет

Верушка кончает реальное, куда дальше – не знаю: ехать дальше – и денежной помощи не можем мы ей оказать да и подготовка нынче у них слаба – думаю, что она очень недостаточна для высших учебн. заведений, хотя она идет одной из лучших учениц. И экипировка нужна. Думаю сговорить ее поступить на 2 года в педтехникум – там 9 классов и занятия довольно серьезные.

Там же учится Лёля, он в прошлом году кончил школу 1 ст. и после подготовки сдал экзамен в педтехникум.

Маруся перешла в 6-ой класс гимназии. Наташа училась в 1-ом классе школы 1 ст., но доктор настоятельно велел взять ее по случаю острого малокровия – на почве плохого питания, и мне придется заниматься с ней летом, чтобы перевести ее во второй класс. Люське скоро будет 5 лет. Слава Богу, тепло стало и они на свежем воздухе тоже немножко поправляться стали, а то были просто зеленые. Вот будут жалованье аккуратно выдавать – все же можно будет им улучшить питание.

Служба ничего, идет, – ведь без служебных неприятностей нигде не обойдется. Мечтаю через два года взять продолжительный отпуск и приехать к вам – отдохнуть и духом и телом в другой обстановке – это когда Коля кончит и мы успокоимся за будущий кусок хлеба, когда я, хотя отчасти, смогу сказать «ныне отпущаеши». Мечта об отдыхе, об отдельном уголке – это еще пока мечта недостижимая. «Произвел на свет, то поднимай на ноги» – вот обязанность, и после этого мечтай об отдыхе. Ну, пока, слава Богу, здорова и могу еще работать.

Ну, пока прощайте, мои родные, крепко-крепко целую вас обеих и благодарю вас. Лёню крепко целую.

Любящая вас Лида

5 июня 1923 г.

Р. Что слышно о Кате?

В общем-то все мы здоровы и все у нас благополучно – сильно-то не беспокойтесь о нас и, пожалуйста, больше не посылайте нам.

Пишите.

Люб. в. Лида».

Вот такое, чудом сохранившееся письмо. Это Ольга Андреевна Дьяконова, старшая сестра матери поэта, сберегла его.

Все в письме понятно. Остается расшифровать имена:

Олюшка, Милюшка (к которым обращено письмо) и Катя (о ко­торой спрашивается) – это сестры Лидии Заболотской.

Ал. Аг. – Алексей Агафонович Заболотский, муж ее, отец поэта.

Коля, Верушка, Лёля (Алексей), Маруся, Наташа, Люся (Елена) – их дети.

Коля (Николай Заболотский) учился тогда в Ленинграде.

Елиз. Аг. – Елизавета Агафоновна, тетка поэта по отцу.

Вера Дм. – В.Д. Попова, жена другого Коли – сына Елизаветы Агафоновны. Лёня (в ранних письмах Котя) – племянник Лидии Заболотской, сын ее сестры Людмилы (автор этих строк. Прим. ред.).

 231 total views,  1 views today