Уржумская центральная библиотека

В. Карпов. За наше мирное небо

21 июня работники редакции и типографии встретились с бывшей летчицей знаменитого 46-го гвардейского Таманского женского авиационного полка Анной Ивановной Мишиной (Дудиной), уроженкой дер. Липова, Андреевского сельсовета, Уржумского района живущей сейчас в г. Могилеве, бывшей работницей Уржумской  типографии.

Я очень счастлива, дорогие мои земляки, – с волнением сказала она, – встрече с вами, с родными местами, любовь к которым так велика у каждого советского человека.

Приехали мы с дочкой Наташей. В первый же день стала показывать ей город, зашли в типографию. «Вон касса, – говорю ей, – за такой вот и я работала…».

Было это еще до войны. В 1934 году после окончания семи классов школы имени Ленина.

Работники типографии и редакции очень тепло отнеслись ко мне, научили наборному делу, помогли поступить в Московский заочный полиграфический техникум.

Но меня влекло другое, – улыбается  Анна Ивановна, – с детства у меня была мечта стать летчицей…

И она добилась своего. Занималась в кружке планеристов, прыгала с парашютом, переехав в Батуми, поступила учиться в аэроклуб. За отличную технику пилотирования Анну Ивановну взяли в Батумский аэроклуб летчиком-инструктором…

Началась война… В январе 7942 года Анна Ивановна пошла на фронт добровольцем. Была пилотом санитарного самолета, затем – пилотом эскадрильи связи.

В очень сложных условиях держала связь Закавказского фронта с Северо-Кавказским.

– В апреле 1943 года, – вспоминает Анна Ивановна, меня перевели летчицей в 46-й единственный в мире женский авиаполк ночных бомбардировщиков, командиром которого была гвардии подполковник Е. Д. Бершанская. Кстати, недавно наш полк показывали по телевизору в фильме «Война в воздухе», и я там есть, – признается Анна Ивановна. – Летчицы и штурманы нашего полка совершили тысячи боевых вылетов, сбросили сотни тысяч тонн бомб на головы врага. Девушки-летчицы выводили свои машины из огня зенитных орудий и цепких щупальцев вражеских прожекторов. Многие наши летчицы были награждены орденами и медалями. Двадцать из них стали Героями Советского Союза.

В боевых делах мы не отставали от мужчин. Летали каждую ночь, в снегопад и низкую облачность. Вместе со штурманом Соней Водяник я часто делала по восемь-девять вылетов в ночь. Мы бомбили скопления вражеских войск в тылу врага, бомбили его передний край, летали на разведку, разбрасывали листовки в тылу немцев. И как бы ни было трудно, девушки выполняли задание. Ночь была нашим союзником.

Особенно памятна Анне Ивановне та страшная ночь на 1 августа 1943 года, когда полк потерял сразу восьмерых летчиц и штурманов.

Вот как описывает эту ночь в книге «Повесть о Жене Рудневой» Герой Советского Союза М. П. Чечнева:

«Девять экипажей второй эскадрильи взлетели один за другим: Крутова – Саликова, Высоцкая – Доктович, Рогова – Сухорукова, Розанова – Студилина, Полунина – Каширина, Макарова – Белик, Дудина – Водяник, Чечнева – Клюева, Рыжкова – Руднева. Предстояло бомбить скопление живой силы и техники врага близ станиц Киевской, Крымской, Молдаванской.

Сначала все было привычно: над целью поднялись лучи прожекторов, постояли, колыхнулись и ринулись ловить первый самолет. Прилипли и повели. Второй и третий экипажи шли спокойно, ожидая вскоре увидеть разрывы снарядов и трассирующие очереди зенитных пулеметов, но зенитки молчали. Маленький самолетик поблескивал в лучах, рвался вверх, шарахался в стороны, и казалось, что он привязан к земле широкими белыми лентами, которые натянулись, но не обрываются. Неизвестно отчего, совершенно неожиданно самолет вспыхнул и все же продолжал планировать. Прожектора вели его еще некоторое время и наконец погасли. Пламя приближалось к земле. У самой земли из горящего самолета вылетела красная ракета, и тут же вверх взметнулась яркая масса огня, грянул взрыв. Внизу неторопливо догорали обломки.

И снова включаются прожектора и ловят второй самолет. Все повторяется: поймали, ведут, и снова молчат зенитки. Вдруг откуда-то сбоку к ПО-2 летят
губительные светлячки, вспыхивает плоскость. Падает второй самолет, тянутся огненные языки. Секунды, и снова взрыв.

Теперь ясно: в небе патрулирует вражеский истребитель. Прожектора освещают для него цель, и он без помех, как на ученьях, расстреливает тихоходные самолеты. Все, кто летит следом, впервые видят такое, впервые на их глазах горят подруги, горят свои, родные девочки, которых любишь, с которыми столько переговорено, с которыми приходилось ссориться и мириться, которых, кажется, знаешь тысячу лет.

И третий экипаж, как притянутый меганитом, как бабочка, зачарованная светом, треща слабым мотором, движется навстречу своей гибели, поджидающей в темноте. В чем же дело? Страх и недостаток времени на обдумывание маневра. Парализованная страхом мысль плохо работает. Загипнотизированные жуткими падающими факелами, Рогова и Сухорукова продолжают идти прежним курсом на прежней высоте и попадают в сокрестие лучей. Горит третий самолет. Как в страшной сказке: невидимое чудовище пожирает подруг. И только четвертый экипаж находит выход. Набирать высоту бесполезно – фашистский истребитель в состоянии подняться намного выше ПО-2. Значит, надо спуститься. Фашист с его скоростью не сможет охотиться на малой высоте, да еще в темноте. Конечно, ПО-2 рискует пострадать от осколков и взрывной волны собственных бомб, но тут есть шансы выжить, там же, на высоте тысячи метров – верная гибель.

Четвертый самолет спускается до 500 метров, планирует с выключенным мотором, освобождается от бомб над головами гитлеровцев. В тишине взрывы гремят оглушительно, самолет подкидывает вверх, но он остается цел. Прожектора шарят где-то в высоте, самолет тем временем тихо парит, теряя высоту. Включен мотор, и тогда оживают зенитки, но бьют неприцельно.

Пятый экипаж не догадывается предпринять тот же маневр и погибает, как погибли первые три.

Самолет Полуниной – Кашириной падает, разваливается в воздухе на куски, в кабине штурмана рвутся ракеты – прощальный сигнал живым.

Все остальные экипажи поступают, как четвертый, и невредимыми возвращаются на свой аэродром».

– На аэродром, – вспоминает Анна Ивановна, – приехал командующий Четвертой воздушной армией генерал Вершинин, кстати, наш земляк. Он нас всячески успокаивал и рассказал, что против нас гитлеровцы впервые применили ночные истребители.

Так они боялись «рус фанер», «летающих ведьм».

После взятия Новороссийска, освобождения героических защитников «Малой земли» началось быстрое изгнание фашистов с Таманского полуострова. В признание заслуг полка к его имени прибавилось слово «Таманский».

Теперь на очереди был Крым.

В начале ноября слово «Эльтиген» было на устах у всех, кто находился на Кавказской стороне Керченского пролива. Эльтиген – маленький рыбачий поселок на берегу Керченского полуострова, южнее Керчи. Здесь в ненастную ночь на 1 ноября высадился десант 18-й армии, вернее, только часть десантников. Остальные суда из-за сильного шторма на море не смогли подойти к берегу и вернулись на Таманский полуостров. Но те подразделения, которые достигли крымского берега, стремительно атаковали неприятеля и в первую же ночь захватили плацдарм в шесть километров по фронту и в два километра в глубину. Через несколько дней у десантников подошли к концу продукты и боеприпасы, нечем стало перевязывать раненых, прекратилась связь с Большой землей, осколками снаряда разнесло рацию, убило радиста. Свинцовые волны бурлили не переставая.

Вновь и вновь рвались к г. Эльтигену наши катера с подкреплением, боеприпасами, продуктами и опять вынуждены были ни с чем возвращаться к своим причалам. А пока десант мог противопоставить противнику, кроме упорства и мужества, лишь пулеметы, противотанковые ружья, винтовки, автоматы, гранаты. Орудия, которые везли на плотах, так на плотах и остались, а плоты разбросал шторм и унес в море. Не было укреплений, а те, немецкие, что заняли в первые часы после высадки, своими амбразурами были обращены в сторону пролива. Помочь отважным морякам и пехотинцам могла только авиация, в том числе, наша – тихоходная, ночная. Генерал Петроч, командующий фронтом, подписал приказ: «46-му женскому гвардейскому авиаполку ночных бомбардировщиков пробиться к десантникам и доставить им продовольствие, боеприпасы, медикаменты».

Приказ пришлось выполнять в стопроцентно нелетную погоду – дождь при низкой облачности и штормовом ветре. К бомбодержателям крепили мешки с патронами, провиантом, бинтами и лекарствами и сбрасывали их на узкой полосе крымского берега. В этом случае годилась только наша малая скорость, никаким другим самолетам такую задачу доверить было нельзя. Чтобы сбрасывать мешки с грузом в цель, нужна была исключительная точность, просчет в один-два метра – и ценный груз мог попасть к врагу. Наши легкие бипланы сносило ветром, нас искали и ловили прожектора фашистов, а потом начинали бить зенитки. На бреющем проносились мы над головами врагов, сбрасывали своим мешки на еле заметные сигнальные огоньки десантников и возвращались к себе в Пересыпе на берегу Азовского моря, чтобы взять новые мешки и опять лететь через пролив к Эльтигену.

Бывало, с середины пролива уберешь газ и планируешь до самого крымского берега. Фашисты бьют из чего попало, даже из автоматов, пули пробивают плоскости… Но вот уже под крылом долгожданные огоньки, тогда что есть мочи кричишь:

– Принимай гостинцы, пехота! У нас картошка и медикаменты, патроны – следующий. Привет от 46-го женского, гвардейского!

Двадцать шесть ночей летали мы к десантникам. Каждый такой рейс нес им спасение, укреплял уверенность в победе.

Мелитополь, Харьков, Брянск… Полк –в составе Второго Белорусского фронта.

– Здесь, – рассказывает Анна Ивановна, – мы встретились с французскими летчиками из эскадрильи «Нормандия».

Потом – освобождение Польши.

При прорыве обороны немцев на Западном берегу Одера и овладении городом Штеттином мы с Соней сделали 16 боевых вылетов за ночь, за что получили благодарность Верхового Главнокомандующего.

Ни ночные истребители, ни прожектора, ни зенитный огонь противника – ничто не могло остановить нас.

Всего за период войны я сделала 675 боевых вылетов, сбросила более 65 тысяч килограммов бомб, 400 тысяч листовок. Тридцать пять крупных взрывов и 13 пожаров записано в моей летной книжке.

За успешное выполнение боевых заданий я награждена двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 2-й степени, медалями «За оборону Кавказа», «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией».

Мы боролись за счастье родной страны, за мир на земле – он нужен и дорог всем трудящимся женщинам. Когда отгремели бои, все мои подруги вернулись к мирному труду и учебе. Многие продолжали летную работу в ДОСААФ и Аэрофлоте. Я как бывший летчик-инструктор пошла опять в аэроклуб учить летному делу молодежь.

Сейчас я получаю пенсию по выслуге лет, возглавляю общество по охране памятников истории и культурны. Мой муж, бывший офицер Советской Армии, умер.

Хочется от всего сердца высказать самую искреннюю благодарность Коммунистической партии, Советской власти и всем советским людям за то, что они воспитали меня. Что было бы со мной в старое время? Ведь родилась я в бедной крестьянской семье, но Советское государство дало мне возможность стать летчицей, обеспечило мою жизнь, жизнь всей моей семьи.

Анна Ивановна на несколько минут замолкает. Затем она отвечает на вопросы присутствующих, фотографируется с коллективом типографии.

Кировская искра. – 1979. – 24 июля (№ 88). – С. 2.

 585 total views,  1 views today

 
Яндекс.Метрика /body>