Статья была написана к 70-летию со дня рождения Ю. А. Гагарина (9.03.1934- 27.03.1968)

9 марта 2004 г. исполнилось 70 лет со дня рождения Юрия Алексеевича Гагарина – легендарного первопроходца космоса. В связи с этой датой наш постоянный автор из Москвы В. Н. Давиденко предложил опубликовать фотографию первого космонавта. По его словам, она была сделана 12 апреля 1961 г., через час-другой после приземления Ю. А. Гагарина возле авиагарнизона в г. Энгельсе (Саратовская область), и, кажется, еще не появ­лялась в печати. «Я в то время служил там в должности авиатехника. Хочу также поделиться с читателями газеты своими воспоминаниями, имеющими отношение к Ю. А. Гагарину и его подвигу», – пишет В. Давиденко.

Вечером 11 апреля 1961 г. в нашем тяжелом бомбардировочном авиаполку начались ночные полёты. Более десятка машин поднялись в воздух, чтобы к 9 часам утра следующего дня вернуться на аэродром. В полночь меня вызвал на командно-диспетчерский пункт (КДП) дивизии руководитель полётов и проинструк­тировал, как мне встречать возвращающиеся самолёты. Запомнилось, на КДП царили неземной покой и деловая обстановка. Даже не верилось, что наши самолёты бороздят в это время воздушные просторы над Ледовитым океаном. Во всем чувствовалась сила и мощь Военно-Воздушных Сил советского государства. Однако я не мог предположить, что через несколько часов окажусь свидетелем ново­го успеха СССР, ставшего событием двадцатого века.

На рассвете я получил приказ встречать самолёты на час раньше запланированного времени. Почему? Никто не знал. Признаюсь, и я, и мои солдаты-авиамеханики обрадовались этому. К 8 на аэродроме воцарилась тишина. Можно было отдохнуть. Но спать долго не пришлось. Меня разбудил хозяин дома, где я снимал комнату: «Вставай! Человек в космосе!» Выпили с ним за Гагарина по кружке пенистой бражки, обсудили новость, и я в отличном настроении пошёл в гарнизон. Было около 13 часов. Как же я был раздосадован на себя, когда узнал, что пока я спал и «бражничал», гарнизон успел принять первого космонавта, отмитинговать и проводить его в г. Куйбышев (Самару), в штаб военного округа. Так чуть было не пересеклись второй раз мои пути-дорожки с гагаринскими.

Вскоре на моем рабочем месте появились фотографии космонавта, сделанные кем-то из однополчан. Я взял одну и храню ее вот уже 43 года. А первая моя встреча с Ю. А. Гагариным могла состояться весной 1960 года. Тогда, прибыв в гарнизон, я переучивался на новую для меня технику. Стратегический бомбардировщик ЗМ (авиаконструктор В. М. Мясишев (1902-1978) после самолёта ТУ-16, который я обслуживал до этого, удивил меня своими лётно-техническими характеристиками. Создавался он как носитель ядерного оружия в начале 50-х годов, когда у СССР ещё не было межконтинентальных ракет. Самолёт-гигант: длина 47 м, размах крыльев – 53 м, максимальная скорость – 950 км/час, потолок свыше 10000 м, экипаж 7 человек, вес полностью заправленного самолёта – более 200 т., дальность полёта – 10, а с дозаправками в воздухе – до 15 тыс. км. При полной заправке в его баки заливалось 140 тыс. литров горючего. И оно было! Налёт экипажей составлял не по 10-15, как сейчас из-за нехватки керосина, а по 200 и более часов в год. Мне кажется, что тогда в каждом авиаполку было больше настоящих «витязей неба», чем теперь во всей России.

В средине апреля был подготовлен проект приказа: я должен был войти в состав технического экипажа, возглавляемого земляком (дер. Федоскино) борт-инженером капитаном технической службы В. Колобовым. Валентина уважали в полку Он «заведовал» в полёте четырьмя турбореактивными двигателями, топлив­ной и другими системами воздушного корабля. Служить под его началом я считал делом чести. Воспоминания о нём до сих пор наполняют душу теплом и благодарностью. Кстати, моим однополчанином оказался и Евгений Селиванов. С ним мы учились одно время в параллельных классах Шурминской средней школы.

Стрелок-радист сержант сверхурочной службы Селиванов летал на самолёте ЗМ, прикрывая его с задней полусферы огнём артвооружения. Однако приказ состоялся в другом варианте. Я стал авиатехником по катапультным установкам (креслам) и парашютнотормозным системам. Меня утешило то, что такой специалист был один на всю эскадрилью, и в полку нас таких было всего трое.

Пользуясь случаем, я отправился в отпуск по семейным обстоятельствам. В парашютно-десантной службе (ПДС) дивизии оказался только в начале мая. И был огорчён. От солдат узнал, здесь до конца апреля проходили парашютную подготовку лётчики из отряда космонавтов, как потом выяснилось, первого набора. Правда, говорить «узнал» будет не совсем точно. В марте-апреле I960 г. по гарнизону об этом ходили слухи. Я и сам пару раз в неделю в течение полутора месяцев, как правило, утром с расстояния не более 700 м наблюдал прыжки парашютистов с самолёта АН-2. Но слухам я не поверил… У солдат были фотографии. С них смотрели с парашютами и без них, в комбинезонах, в лётных куртках весёлые ребята-офицеры (6 или 7 человек), каких в нашем полку было много. Фотографировались они в самолёте, возле него, в автобусе и рядом с ним, на входе в здание парашютного комбината и просто в поле. И всегда в окружении наших солдат-«парашютчиков». Фотографировал их сержант-сверхсрочник, инструктор-парашю­тист, на счету у которого было около 150 прыжков. Возможно, это он сфотографировал Ю. А. Гагарина 12 апреля 1961 г., иначе как бы оказались фотокарточки у наших «парашютчиков» и тем более в кадр попала официантка из «лётной» столовой, которая годом раньше обслуживала будущих космонавтов. Фамилию его я вспомнить, ксожалению, не могу, как не могу вспомнить фамилию начальника ПДС полка. Начальником ПДС дивизии был Коваль.

Оба они, один – капитан, другой – майор были рекордсменами мира, заслуженными мастерами спорта. Майор Коваль как-то узнал о моём намерении «втихаря» прыгнуть с парашютом. Он был категоричен: «Если это так, рапорт на учёбу в академию можешь не писать». Но парашют Гагарина показал мне в 1961 г. сам. Я с благоговением потрогал шёлк купола и стропы… Взять у солдат хотя бы одну фотографию я постеснялся, т. к. видел в каждом солдате товарища-сослуживца. И они платили мне тем же. Вот так не состоялась моя вторая встреча с кандидатами в космонавты, и со старшим лейтенантом Гагариным в том числе.

Величие подвига первого космонавта было осознано мной позже, когда я, будучи слушателем военного вуза, работал над дипломным проектом на тему «Беспилотный спутник-разведчик». В качестве спутника-носителя разведаппаратуры мной был взят космический корабль (КК) «Восток», на котором Ю. А. Гагарин совершил свой исторический полёт. В то время с КК «Восток» мало кто был знаком. Изучив его тактико-технические характеристики, я основательно познакомился с теорией и практикой околоземных космических полётов и понял, какими героями были наши космонавты и какими специалистами стали советские учёные, конструкторы, инженеры, техники, рабочие. С тех пор сомнений в части превосходства советской науки и техники над зарубежными у меня не было. Что касается качества шир­потреба, то возможности у  СССР в отличие от Запада, грабившего другие народы, были ещё ограничены.

С дипломом военного инженера по эксплуатации летательных аппаратов я оказался в Байконуре. Там в те апрельские дни 1967 г. на соседнем с нашим гагаринском старте готовился к первому полёту новый корабль-спутник «Союз-1». Командиром корабля был назначен летчик-космонавт, полковник В. М. Комаров, дублёром – полковник Ю. Л. Гагарин. Не многим известно, когда на «Союзе-1» случилась авария, Гагарин рвался к нему на выручку на другом «Союзе». Мы с тревогой ожидали, какое решение примет государственное и техническое руководство…

Именно в те трагические дни я решил показать имеющуюся у меня фотографию самому Гагарину и попросить у него автограф. В надежде на встречу с ним я носил её в полевой сумке. Однако увидеть Ю. А. Гагарина мне было не суждено. 27 марта 1968 года он погиб в авиакатастрофе во время полёта на учебно-тренировочном истребителе МИГ-15. Мы, байконурцы, узнали об этом в тот же день и были потрясены случившимся.

Завершить свои воспоминания о времени взлёта русского духа хочу словами главного конструктора ракетно-космических систем академика С. П. Королёва. Он считал Юрия Алексеевича настоящим русским парнем – «честным и доб­росовестным, открытым и жизнерадостным, смелым и талантливым…»

В. ДАВИДЕНКО,
бывший инженер-испытатель
ракетной техники.

Кировская искра (Уржум). – 2004. – 11 марта (№ 31). – С. 2 : фот.

 326 total views,  1 views today