Уржумская центральная библиотека

В. Ю. Шеин. Твори добро, покуда жив

Может, с этого небольшого стихотворения, опубликованного в районной газете «Кировская искра» в 1967 году, начался путь в большое творчество Светланы Сырневой. В то время это была всего лишь ученица третьего класса Лебедёвской восьмилетней школы Уржумского района.

 

Советской Армии

Армия Советская всех сильней.
Мы гордимся очень армией своей.
Воины умелые, ловкие и смелые
Защитники страны, своей любимой,
Родине,
Великой клятве воинской всегда
верны.
Стоят на страже Родины
сорок девять лет
Прими, родная Армия, горячий наш
привет!

 

Эта же тема славы, мощи, силы, но, как мне кажется, с некоторым ироническим оттенком будет присутствовать и в другом, более позднем стихотворении С. Сырневой «Прописи», которое, я считаю, стало в её творчестве программным, знаковым. Написанное в 1987 году про то же время, оно также славит Родину.

 

Прописи

Помню, осень стоит неминучая,
восемь лет мне, и за руку – мама:
«Наша Родина – самая лучшая
и богатая самая».
В пеших далях – деревья корявые,
дождь то в щёку, то в спину.
И в мои сапожонки дырявые
заливается глина.
Образ детства навеки –
как мы входим в село на болоте.
Вот и церковь с разрушенным верхом,
вся в грачином помёте.
Лавка низкая керосинная
на минуту укроет от ветра.
«Наша Родина самая сильная,
наша Родина – самая светлая».
Нас возьмёт грузовик попутный,
по дороге ползущий юзом,
и опустится небо мутное
к нам в дощатый гремучий кузов.
И споёт во все хилые ребра
октябрятский мой класс бритолобый:
«Наша Родина самая вольная,
наша Родина самая добрая».
Из чего я росла-прозревала,
что сквозь сон розовело?
Скажут: обворовала
безрассудная вера!
Ты горька, как осина,
но превыше и лести, и срама –
моя Родина, самая сильная
и богатая самая.

 

Две разделённые революцией эпохи и сошлись в образе той сельской церкви: «…цепь великая распалась, в оба края вдарив». Одни люди верили в Бога и строили её, отдавая, быть может, последние гроши. Другие, жившие через несколько поколений, с утвердившейся новой идеологией рушили вековые устои веры, оскверняли храмы и воздвигли вместо спиленных с куполов крестов пятиконечные звёзды. Один строй сменял другой.

Начало настоящего, взрослого творчества Сырневой приходится тоже на перелом – на середину восьмидесятых – начало девяностых. В её стихах на первое место выступает образ родины. Той маленькой, где она родилась, росла и начинала творить. Она пишет правдиво, так как есть, не скрывая серости и убогости нашей жизни. Но вместе с этим не впадает в пессимизм. А страна в это время всё ещё строила социализм, шла к коммунизму. Народ перевыполнял планы, возводил дома и мосты, покорял космос. Но это там, где-то далеко-далеко. У нас же в вятской глубинке «церкви серый остов», «пустые деревни», «трактор в трясине да избы убоги», «безлюдье полей», «на семь вёрст по округе сорняк», «хромые деревья в пыли и немые деревни в печали». Всё это покорно и медленно тонет, чтоб «без остатка уйти в глубину». А где же светлые дали, розовый свет зари?

 

Как вам досталось, родные мои:
холод, болезни детей, нищета.
Только и было, что ноша семьи,
только и было – и жизнь прожита!

Это древнейших времён ремесло –
дыры латать у скупого огня –
к вам от родителей ваших пришло,
а через вас просочилось в меня.

 

Её творчество сравнивают с поэтами некрасовской школы. Она также откровенно повествует о доле народной. Она никого не обвиняет в этом, а всё в стихах пропускает через себя, через личные переживания, через личное видение трудной и порой беспроглядной жизни где-то в далёкой от столиц, но близкой нашему сердцу вятской глубинке. Ей это знакомо с детства по стихам Некрасова, её любимого поэта, произведения которого она помнит наизусть до сих пор. Позднее были Н. Заболоцкий, Н. Рубцов, С. Есенин, А. Блок, Ю. Кузнецов и другие.

Простые люди, привыкшие на селе всю свою жизнь работать от темна до темна, забываются только на короткий миг, «гранёный стакан наполняя до края», они довольны, что хотя бы на праздник надевают платье, которое лежало в комоде лет семь и давно уже вышло из моды, рады тому, «что не в ватнике, и не в извечном рабочем халатике».

Всё это было, есть и, возможно, ещё будет. Но неужели ничего исправить нельзя, изменить?

 

…вправо посмотришь –
увидишь Сибирь,
влево заглянешь – узреешь Москву.
Не приведи же Господь никому
так вот стоять посредине широт,
словно кухарке в огромном дому,
вверенном ей при побеге господ.

 

Ещё со школьной скамьи те, кто постарше, помнят слова вождя мирового пролетариата, что каждая кухарка должна уметь управлять государством. Знать не получается, не научили! Так что же ей делать? Быть может, подойдёт тот ответ, который даёт Сырнева?

 

Что тебе плакать? Живи, как жила:
двери закрой да растапливай печь.

 

Так значит, на самом деле ничего нельзя изменить? Так и живи. Так и мы будем жить.

На заставке её стихов, помещённых в сборнике «Вечерний альбом» (1990), картинка, которая иллюстрирует и отражает их невесёлое содержание. Женщина в бесцветном платке и исконных для сельского жители ватнике и сапогах одиноко стоит на краю деревни. А кругом лишь осенняя стылость и пустота, грязно-серая злая трава на заляпанном лужей лужке, хмурое небо нависло над полем, а дальше, как в дымке, дома. Невесёлая жизнь на селе. Только пёс, подчиняясь судьбе, прижимается боком к коленям хозяйки своей Что там дальше, ужель только вакуум беспросветности жизни твоей?..

Сможет ли русский человек сам справиться с этой бедой или кто-то поможет ему? Тогда кто? И когда это будет? Терпи, да и воздастся тебе.

Но, какая бы она ни была, с беспросветной, убогой жизнью, с дорожными колеями по колено, с нерадостным, небогатым детством, всё равно она остаётся Родиной, которую любишь, которой гордишься. Рано или поздно народ России всё равно придёт к вере, к той истинной, не в грядущий коммунизм…

Светлана Сырнева – патриот своего края, и она верит в светлое будущее, с оптимизмом смотрит вперёд. Ещё в 2002 году она писала:

 

Мы, Россия, ещё поживём!
Не сломали нас ветер и дождь.
В запустении грозном твоём
есть ничейная, тайная мощь.

 

Но тогда, в пору «Прописей», тридцать лет назад, поэту лучше было молчать, лишний раз не высовываться со своими нерадостными мыслями вслух, ведь страна всё шла к коммунизму, и не распался пока Советский Союз…

 

В час немого отчаянья
места глаголу нет:
скорбный удел молчания –
доля твоя, поэт.

 

В те годы публиковалась она не часто.

Детские впечатления. Наверное, они самые яркие, самые незабываемые. Да, та осенняя дорога, сначала от Лебедёвского до Буйского, а затем и до Уржума, по которой они мамой не раз добирались до районного центра, навсегда запечатлелись в её памяти. Ещё не раз Светлана Анатольевна будет обращаться в своём творчестве к тому трудному, но вместе с тем очень памятному времени. Возможно, уже тогда в ней пробуждался будущий философ…

«Прописи». Это стихотворение, навеянное детскими воспоминаниями, отделяет от того, одного из первых, ровно двадцать лет. Огромный промежуток! А может быть, она «заболела» стихотворным творчеством ещё раньше?

Маленькая Света-первоклашка хорошо училась. Она и не могла быть среди отстающих, боялась подвести родителей-учителей. К школе она уже прилично считала и читала. Вот только писала печатными буквами. Но и письмо вскоре хорошо освоила. А чтобы дочка держала спину прямо, не портила осанку, мама привязывала её косищу к спинке стула. Сурово, но очень действенно. До сих пор почерк Светланы аккуратный, буковка к буковке, не испорченный ни возрастом, ни работой.

Её первая школа была не в районном центре, а в сельской глубинке. В ней из-за нехватки учеников малыши из нескольких классов обучались вместе. Поэтому девочке, обладавшей прекрасной памятью, поневоле приходилось постигать программу старших ребят. Сделав своё задание, первоклашка тянула руку, чтобы ответить и их урок.

В школу Света всегда ходила с большим желанием. Всё она успевала, была прилежной и усидчивой, старательной, и учёба давалась ей легко. Вместо воспитателей в детском саду с ней дома занималась подготовкой к школе бабушка. Особенно девочка любила стихи. Она не только отлично их запоминала, но и пыталась сочинять собственные. И это в семь неполных лет!

Мама Светланы София Александровна – учительница русского языка и литературы, вспоминала о том времени [1]:

«Свои стихи она декламировала в концертах, выступала с ними на смотрах художественной самодеятельности, чем и привлекла внимание самодеятельных поэтов из соседнего села Буйское Бориса Ивановича Мартынова и Александра Дмитриевича Ширяева. Они и посоветовали нам послать эти стихи в районную газету «Кировская искра». Так, в 1967 году на страницах уржумской «районки» появилось первое стихотворение Светланы Сырневой под названием «Зима». Света получила за него свой первый гонорар – 3 рубля».

Но, мне кажется, не деньги были главным для девочки, а самоутверждение, то, что её творчество признали взрослые, более опытные поэты, что она принята в их негласное братство.

Так рождалась поэтесса Светлана Сырнева, новая звезда отечественной поэзии. Вот это произведение, опубликованное в праздничном номере газеты за 1 января 1967 года. Светлане – 9 лет.

 

Наступление зимы

Пушистый беленький снежок
Уже засыпал весь лужок,
Поля деревья и кусты.
На лыжи встали я и ты.
А речка льдом покрылась вся,
По ней бегут коньки, скользя.
Мороз трещит сильней, сильней.
Зиму встречаем у дверей.

 

Как-то один человек, сейчас живущий в Кирове, сказал о своей малой родине: «Уржум – это большая деревня, все всё в ней друг про друга знают». Возможно, это выражение немного грубовато, но в целом суть схвачена правильно. Да, люди здесь, в вятской глубинке, встречаются друг с другом чаще, чем в областном центре. Тем более люди творческие, одарённые. Их тянет объединить свои интересы и увлечения.

Евгений Петрович Замятин – в те годы ответственный секретарь районной газеты, уже состоявшийся журналист и поэт-сатирик, вы пустивший несколько сборников своих стихов и басен, печатавшийся в «Литературной газете», журналах «Крокодил» и «Сибирские огни». И Светлана Сырнева – маленькая, застенчивая девочка из Богом забытой деревушки. Но Замятин сумел увидеть, почувствовать в ней тот незаурядный, самобытный талант, который с годами вырос в настоящее творчество.

Быть может, он заметил её на районном конкурсе художественной самодеятельности, где Светлана читала свои стихи. Дом культуры для неё, сельской девчушки никуда до этого не выезжавшей из деревни, показался настоящим дворцом. Высокие потолки, красивые люстры, большой зрительным зал и много-много людей – всё это было ей в новинку.

Выйдя на сцену, она была ослеплена огнями рампы. Девочка не видела реакции на лицах зрителей и декламировала, не зная, нравятся им её стихи или нет. Но когда зрительный зал взорвался аплодисментами, она поняла, что это была её первая победа. Жюри конкурса и предоставило ей право представлять Уржумский район в области. Это стало настоящим успехом маленькой Светланы. К сожалению, весной дорога раскисла, и добраться даже до районного центра стало проблемой. Но девочка не пала духом. Мама говорила, что ещё будут конкурсы, будут удачи и новые победы. И она оказалась права…

Своё знакомство с Евгением Петровичем Светлана помнит смутно. Была мала, да и волновалась, как-никак первая встреча с поэтом. Она вместе с мамой шла коридором по красивым ковровым дорожкам. Кабинет ответственного секретаря с высокими потолками и большущими окнами показался ей громадным. Здесь трудился Замятин. Он пригласил гостей выпить чаю, но те по скромности отказались. А потом пошёл разговор о Светлане, о её стихах.

Став стихотворным наставником и учителем Светланы, Евгений Иосифович заинтересованно следил за её творческим ростом и всемерно помогал этому. Их встречи стали частыми. Критика его была доброжелательной, а отношение к девочке по-отцовски тёплым.

Софья Александровна считает, что без помощи и поддержки таких людей, как Замятин, Мартынов, Ширяев, её дочь не смогла бы стать известным поэтом. Они, несмотря на её детский возраст, относились к ней как к своему маленькому товарищу по перу. И это было очень важно для Светланы. С годами её сихи становились более совершенными, приобретали отточенность и нужную форму.

 

Светлана Сырнева. 1974 г.

Светлана Сырнева. 1974 г.

 

В начале-середине восьмидесятых годов прошлого века в редакции районной газеты «Кировская искра» подобрался хороший, очень работоспособный и, даже можно сказать, молодой творческий коллектив. Светлана Сырнева, Владимир Ветлужских, Людмила Алябышева, Марина Бегунова, Валентина Маканова. Нам было по 25-30 лет, ну плюс-минус года два-три. Поэтому хотелось в чём-то проявить себя.

Ветлужских уже тогда серьёзно занимался краеведением. Сырнева – поэзией. Правда, солидные стихи она нам вслух не читала, наверное, скромничала. А вот сатирические вирши были очень весёлые. До сих пор помню «Поэму про колорадского жука». Но это, скорее всего, были просто опыты, чтобы лишний раз поработать над рифмой, да и душой отдохнуть над этими, как мы их называли, «перлами». Остальные тоже пробовали зарекомендовать себя в чём-то. Было даже коллективное творчество. Правда, не для публикации в средствах массовой информа­ции. И стихи, и прозу подписывали псевдонимом В. Кряжевских. То ли он, то ли она, не поймёшь. Даже выпускали стенные газеты, которые развешивали в кабинетах и коридорах редакции. Всё это стало уже историей.

Когда я в 1983 году пришёл в редакцию, Сырнева была уже заведующей отделом писем. Жила Светлана Анатольевна через дорогу от редакции в маленькой квартире на втором этаже. А на выходные, если получалось, уезжала в деревню Русское Тимкино, где её ждали мама, сестра и дочка Ксюша. Если не подворачивалось попутного транспорта или рейсовый автобус не ходил, тогда шла она домой пешком. Обычно путь лежал напрямки через лес, луга и поля. В дороге и складывались слова в строчки, а строчки в стихотворения. Не раз и не два переделывала она неудачные места, шлифовала рифму. Так и рождались новые произведения.

В 1984 году, после отъезда В. И. Помещикова в Киров, Светлану Сырневу назначают редактором районной газеты. К сожалению, и она в мае 1985 года уехала в областной центр.

Работа для неё была, наверное, приложением к творчеству, ведь надо же где-то зарабатывать деньги, чтобы кормить семью. Такова банальная проза жизни. Хотя, на какой бы должности она ни служила, везде проявляла себя только как грамотный, ответственный, хороший знающий специалист.

В редакции она не только готовила к печати в газете письма нештатных авторов, но и писала очерки, зарисовки о заслуженных людях города и района, искала другую информацию, например, из учреждений культуры, здравоохранения, образования, помогала местным самодеятельным поэтам правильно слагать стихи. Учила и меня, ещё начинающего журналиста, премудростям этой работы.

Кто она, член Союза писателей России с 1991 года, известная не только в Кировской области, но и в России поэтесса Светлана Сырнева?

Во-первых, это автор поэтических сборников (последние из которых издавались с завидным постоянством раз в два года) «Ночной грузовик» (1989), «Сто стихотворений» (1994), «Страна равнин» (1998), «Сорок стихотворений» (2004), «Новые стихи» (2006), «Избранные стихи» (2008), вышедших в Кирове. Более объёмная книга «Белая дудка» (2010) включает в себя лучшие стихотворения за последние почти 35 лет и роман в стихах «Глаголев».

Очень хорошо оформленный стихотворный сборник «Ночь ледохода» (2013) выпущен в московском издательстве. Её стихи печатались в различных коллективных сборниках и солидных российских журналах.

Долгие годы она была секретарем Кировского отделения Союза писателей России, затем (с 2013 года) некоторое время возглавляла его. Сейчас она – секретарь Союза писателей России.

Во-вторых, наша уважаемая землячка – лауреат ежегодной премии журнала «Наш современник» за 1991 год, ежегодной литературной премии имени Н. А. Заболоцкого, учреждённой администрацией Уржумского района (1995), и Всероссийской ежегодной литературной премии имени Н. А. Заболоцкого (2006), Всероссийской литературной премии «Традиция» Союза писателей России за 1996 год, Малой литературной премии России за 1997 год, Всероссийской литературной Пушкинской премии «Капитанская дочка», Всероссийской премии имени поэта Константина Бальмонта (2007) и ещё многих. За исследование традиций русской классики награждена юбилейной золотой медалью «К 200-летию А. С. Пушкина».

В-третьих. Детство, юношество и зрелые годы прошли у Светланы Анатольевны на уржумской земле. Именно здесь она написала свои первые стихотворения. Отсюда, как со стартовой площадки, ушла в большое творчество. Мы по праву гордимся нашей замечательной землячкой.
 

Родилась Светлана в деревне Русское Тимкино Уржумского района в учительской семье. Вместе с родителями переезжала из одной деревни в другую. Училась в Лебедёвской, Русско-Тимкинской, Шурминской школах. Потом окончила педагогический институт, год преподавала русский язык и литературу в средней школе села Петровского Уржумского района. Затем – районная газета «Кировская искра»: корреспондент, заведующая отделом, главный редактор. Судьба иногда безжалостно обращалась с ней. Где только она ни работала. Приходилось становиться то корректором, то лифтёром, то занимала должности в различных пресс-службах, была даже работником областной администрации, но не ответственным, а всего лишь техническим. Работа бывает разная. На иной как бы отдыхаешь (не физически, конечно), она в радость, приносит удовлетворение. На другой так за день наработаешься, что дома только отдых и никакие стихи не пишутся.

Девяностые годы прошлого века. Кризис власти, кризис идеологии, всеобщее безденежье и почти пустые полки в магазинах. Народу не до книг, не до стихов, какие бы они хорошие не были.

Издательства снимают с печати уже готовые заказы. Про то, чтобы взять новые, речи вообще не идёт.

Страна со скрипом въезжает в рынок. И несмотря на все трудности существования, Светлана продолжает писать. Причём писать очень плодотворно. Благодаря поддержке меценатов продолжает издавать хотя бы маленькие книги.

Опубликовать свои стихи в областных газетах девятикласснице Шурминской школы Сырневой было сложно. Подборку сё произведений, посчитав не совершенными, вернули из литературного клуба «Молодость», которому газета «Комсомольское племя» периодически предоставляла свои страницы. Посчитали, что школьнице ещё рано печататься рядом со взрослыми. Вот как вспоминает о том времени сама Светлана Анатольевна[2]:

«Я четыре дня не ела, не спала и ходила по школе, натыкаясь на стены. Мне казалось, что жизнь для меня уже кончилась.

В один из таких дней я обнаружила своего отца Анатолия Петровича Градобоева за непривычным занятием: он листал мою заветную папку с подборками поэтов «Молодости».

– Светланка, – сказал он, – ты пишешь не хуже, а лучше их! Ты просто ещё очень молода, у тебя мало жизненного опыта. Ты сейчас – как молодой Джек Лондон, которого выгоняли из всех редакций. Это не у тебя трафарет, а у них – трафарет, ты в их схему не вписываешься. Посмотри, что о них сказано: рабочий, трактористка, агроном. Напиши, что ты – доярка, измени имя, место жительства. И помяни моё слово: они тебя влёт напечатают!

– Они уже дали понять, что у меня нет таланта, – ответила я. – Если нет таланта, ничего не поможет.

– А ты попробуй, – настаивал папа. – Рискни!

Так возникла 17-летняя работница Уржумского плодосовхоза Светлана Градобоева, пославшая в «Комсомольское племя» свои стихи, и вскоре уже пожинавшая бремя славы в своём плодосовхозе, потому что газета незамедлительно опубликована её бесхитростную подборку».

Вот так пробивалась в большую творческую жизнь наша землячка.

Мало кто даже из уржумцев знает, что Светлана Сырнева из семьи священнослужителей. Дед её Александр Арсеньевич Сырнев служил регентом церковного хора в Опарино, затем в селе Верхоишеть бывшего Татауровского, а ныне Нолинского района. Об этом «В двадцатом веке» пишет мама поэтессы С. А. Сырнева. Священнослужители Сырневы жили в Нолинском, Уржумском, Яранском и некоторых других уездах Вятской губернии. Многие из тех, кто носил священнический сан, в годы гонений были расстреляны или сосланы и погибли в лагерях Позднее Светлана узнала, что был расстрелян и старший брат её отца, священник отец Георгий.

В 1929 году храм, где служил А. А. Сырнев, закрыли, и отец Александр был объявлен лишенцем.

«Деду пришлось податься «в бега». Но бабушка и дети не отреклись от него, – рассказывает Светлана Анатольевна. – Многие священнослужители стали жертвами обстоятельств в ту трагическую эпоху».

К сожалению, священника Верхоишетской церкви отца Николая (Фролова), с семьёй которого дружили Сырневы, выселили из его жилья, отобрав дом. Пришлось тому ютиться в баньке. Сын его Вениамин публично отрёкся от отца, о чём было сообщено в районной газете, и уехал в Ленинград. Рано овдовевший, отец Николай в одиночку воспитывал своих детей. Потерявший всё в годы репрессий, он глубоко страдал и вскоре умер…

Эта трагическая история и навеяла тему стихотворения С. Сырневой.

Сельский вечер, звон пасхальный,
батюшка степенный.
Мальчик с пряничком сусальным
жмется у колена.

Батюшка – душа святая:
мухи не обидит.
Сын запомнил, подрастая,
что Господь – всё видит.

Но воздыбилось, взломалось
в грохоте и жаре,
цепь великая распалась,
в оба края вдарив.

«Расскажи-ка долгополый,
ты какого классу?
Нет дороги к комсомолу
С тятенькиной рясой».

И отец промолвил сыну:
«Бог нас не осудит.
Отрекись, пойди с повинной –
легче в жизни будет».

Сын отрёкся, и про это
с должным лаконизмом
напечатала газета
«Путь социализма».

Как он жил и где скитался
в ногу с лютым веком?
Утверждают, что остался
честным человеком.

И пока он строил, драил
и эпоху нянькал,
поп-отшельник тихо таял,
выселенный в баньку.

Сын, в воздвигнутом тобою –
места нет для плача.
Обнимись с своей судьбою,
боль от мира пряча!

И в немолчной этой боли
не устань молиться,
чтоб Господь с отцом позволил
ТАМ соединиться.

Он почёл бы Божьей карой
то, что ныне стало:
ни села, ни церкви старой –
всё с землёй сровняло.

Год за годом только звёзды
сеют свет в пустыне,
словно выкачали воздух.
«Отче!» – «Где ты, Сыне?»

Только травы молча множат
семена на вынос.
Отче, где ты? Где ты, Боже?
Боже, рассуди нас!

1987

 

Творчество её знакомо и любимо многими. Порой и прозой-то так не скажешь, а она стихами. Да так иногда «завернёт», что хочется плакать.

Поэзию Светланы Сырневой относят к отечественной неореалистической школе. Современники называют её «выдающимся русским поэтом» (Правда. 2008). О её творчестве с восхищением отзываются поэты и критики: «Серьёзный поэт, переживающий каждое слово стиха. Поэзия без пустот. Без истерического самообнажения. С крепкой, плотной образностью. Словом, истинный поэт» (русский поэт Юрий Кузнецов в предисловии к сборнику «Сто стихотворений», 1994 год); «Стихи Сырневой по праву принадлежат к высшему, что создано в наше время» (из предисловия профессора Московского литературного института В. П. Смирнова к сборнику «Избранные стихи», 2008 год).

В предисловии к сборнику стихов Светланы Сырневой «Белая дудка» Вячеслав Лютый пишет[3]:

«Среди современных поэтов, хранящих верность национальной почве, имя Светланы Сырневой обладает некоей отдельностью. Причиной тому – сложность восприятия её стихотворений как целостного художественного мира, в противоположность широко распространённому в поэзии образному пунктиру мира нынешнего. У Сырневой взаимопроникновение пейзажа, людской доли, личного жизненного пути и глубоко экзистенциального, невыразимого до конца собственного сердечного переживания доведено, кажется, до крайней степени. Переводя взгляд с одного поэтического предмета на другой, почти невозможно определить, где кончается контур первого и начинаются пределы второго. И поэтому, говоря о сырневских стихах, так трудно выделить в них какую-то одну мысль или одно чувство: узнавая в них только себя, читатель забывает обо всём остальном…

В старые времена разбойник порою становился монахом, а чуть, позже – иной революционер превращался в глубоко верующего монархиста. Перейдя от жестокой схватки к тихой, уединённой молитве, борец за правду земную, за справедливость и честь все силы свои оставшиеся направил на христианское терпение, на молитвенное слово, которым только и спасётся Русь – и уже теперь он понимает её именно как Святую Русь. Эти переливы национальною характера закономерны, если видеть в русском человеке душу, облеченную промыслительным поручением. И тогда наш традиционный вопрос: а зачем? – который повергает в смятение иноплеменный ум, вдруг оказывается главным и в частной жизни, и в государственной, и тем более – в жизни творческой».

Для неё всегда святыми оставались три родных человека: мама, дочка, сестра. И в Русском Тимкине, и в Кирове ей часто приходилось расставаться с ними. Порой на день, а иногда и на неделю.

…Три незаметные женщины,
чистая комната их,
но потаённое озерце, робкий
источник любви,
обогреваемый слабым дыханьем
троих
крошечный остров пространства,
кружок полыньи

незамерзающей. Как они жили тогда,
разве я знала, пришедшая
греться извне!
Что приносили им утренних снов
невода,
что, застонав, уходило рыдать
в глубине?

И, провожая, плескались в окне
три руки,
три побледневших лица приникали
к стеклу
скорбной тюрьмы, конуры,
и квадратом тоски
тихая заводь бессильно смотрела
во мглу.

1987

Она всегда жила воспоминаниями о детстве, о деревне, об Уржуме. Таков он, наш маленький город на Уржумке реке. Тихий, спокойный, «застойно-зелёный», для кого-то уютный и родной, для кого-то уже далёкий, но куда постоянно тянет вернуться, наведаться хоть на день, на два.

Светлана Сырнева у гимназии в Уржуме

Светлана Сырнева у гимназии в Уржуме

 

Вспомнить своё безмятежное детство и размеренную, неторопливую жизнь его пыльных улочек, где качаются «в калитках шары золотые» и цветёт «на задворках окраин сирень». Это город с серыми в утренней дымке куполами церквей, с разросшимися тополями и липами, которые летом скрывают его домишки. Именно здесь «для сердца усталого отдых». А, возможно, кому-то хочется на старости лет навсегда поселиться тут. Городок выкипел весь и «как старый чайник, отяжелел от накипи».

 

Город для мирного детства,
город для тихой старости.
А между детством и старостью
ничего не осталось.

Поздно кончится детство,
рано начнётся старость –
вытеснят детство и старость
жизнь, о которой мечталось.

Город вечной усталости
многих, кто в накипь бился
и наконец смирился
ради детства и старости.

 

Утро Уржума

Скользят облака над полями,
синеет в озёрах вода;
Что стало, что сделалось с нами
за долгие наши года!

Хрустальное жизни начало,
тебя мне уже не вернуть!
Но в детстве душа моя знала
единственно правильный путь.

Так в полдень из глуби колодца
небесные звезды видны.
А счастье с рожденья дается,
искать мы его не должны.

Добыть бы из грязи и шума
тот призрачный миг молодой,
где чистое утро Уржума
стоит над проточной водой,

где только лишь начата повесть
сердечных волнений и смут,
где глупые правда и совесть
с дороги сойти не дают.

 

Светлана Сырнева всегда будет искать вдохновения в нашей вятской природе. Ведь здесь «небо тихое в цвет померанца», «роща стоит как храм в тысячу белых колонн», «грозных рябин загорелись костры», «плавилось солнце большим леденцом». Всё это наше, вятское сумела подсмотреть поэтесса и запечатлеть в своём творчестве.

Тихая, спокойная, покорная родина. В стихах Сырневой внутреннее переживание человека, готового сродниться с этой самой природой, стать ей травинкой, веточкой, ветерком.

 

Оседала студёная ночь
серебром на бегущих конях.
Это слёзы застыли в глазах,
это я пролетаю в санях

Ненадолго нам детство дано,
нет свободы, есть счастье одно:
с этой зимней дороги свернуть –
или сгинуть в снегах – всё равно!

Всё мне чудится беглый мотив
несворотной дороги земной.
И созвездья, на небе застыв,
судьбоносно висят надо мной.

Белый пар отстаёт, словно дым,
не задевши алмазную высь.
О, как чудно, как весело им,
как они с моей жизнью срослись!

Так беспечно я верить могла,
что не будет ни боли, ни зла,
и дорога моя пролегла
в дальний дом, где достанет тепла.

И скрипели ступеньки крыльца,
и визжала высокая дверь.
Этой жизни не будет конца,
а другая – бессильна теперь.

Всё познавшее сердце! Молчи,
оглянувшись далёко назад.
Я заснула. Я сплю на печи.
И созвездья меня сторожат.

1996

А ещё в её стихах – одиночество, грусть. Друг ушёл, покинул героиню её произведений. И воротится к ней или нет, неизвестно. Вот стоит она, ждёт у окна, может кто-то придёт, отогреет замёрзшую душу. Но «осклизнет под рукой переплетенье рам» или «рука примерзает к стеклу». Долго ждала. Но никто не пришёл.

В стихотворном романе Сырневой неприкаянный в жизни Глаголев спрашивает у Бога:

…зачем же Ты дал мне так много,
и как в себе это носить?
…зачем не имея ни в чём неуспеха,
я сам себе нынче укор и помеха,
и нет мне покоя нигде?

Это чувство знакомо и близко поэтессе. То же одиночество и только труд поэтический становится отдушиной, только в нём можно излить свои чувства, выговориться. «А мне оставаться с собой да с заботой… с непрерывной работой – и в этом усладу искать». Нет, не кончается творческий поиск Светланы Сырневой, впереди ещё много «перемен, удивлений, встреч».

 


[1] В двадцатом веке: воспоминания участницы обороны и блокады Ленинграда / С. А. Сырнева. Киров: О-Краткое, 2010.

[2] Золотая книга «Молодости»: (сборник воспоминаний к 50-летию клуба). Киров, 2013.

[3] Белая дудка / Светлана Сырнева. Киров: О-Краткое, 2010.

 205 total views,  1 views today

 
Яндекс.Метрика /body>