I
После вчерашнего общего собрания в правлении колхоза еще пахло табачным дымом. Низкая комната с маленькими, закованными морозом окнами, сквозь которые сочился полусвет декабрьского вечера, была неприветливой, чужой.
Шидловский, тяжело стуча протезом, прошел из угла в угол, сел на скамейку. Скамейка скрипнула, подалась набок, Шидловский поправил рассохшиеся ножки, снова сел, далеко выставив протез с обозначенным под брюками угловатым шарниром вместо колена.
Вчера его избрали председателем правления этого, когда-то богатого и славного в Уржумском районе колхоза. Он знал, что это не приглашение на праздник. Хозяйство артели «Красная смычка» сильно пошатнулось за время Отечественной войны. 70 лучших членов колхоза ушли защищать Родину, на фронт были отправлены тридцать лошадей и автомашина. Это не могло не сказаться на экономике колхоза. Но главное, что привело хозяйство в упадок, это плохое руководство. Председатели правления менялись с быстротой необыкновенной. «Только и знают, что подписи в банке оформлять», – говорили соседи о колхозе «Красная смычка».
Громадный вред принес колхозу случайно пришедший к его руководству чуждый человек. Он старался дискредитировать артель в глазах колхозников, вел дело к развалу. Но честные члены артели вовремя спохватились. Чужак получил по заслугам.
Но не так-то просто оказалось укрепить колхоз. Дисциплина пошатнулась, и надо было, приложить много сил, чтобы восстановить ее. Кое-кого потянуло к своим огородам, к грядкам, загончикам, кое-кто, нарушая Устав, холил в хлеве своем лишнюю телку, овцу, поросенка.
На собрание вчера явились далеко не все. И Шидловский с тревогой думал о том, что трудно будет с такими, ой, как трудно. Как работать с теми, кто не считает себя хозяином колхоза?
Он знал, что эти же люди поднимали колхоз собственными руками, создав его в 1930 году, что они же растили урожаи на полях, на фермах, строили новые здания.
Шидловский был молод. Он родился и воспитывался при советской власти. Вера в людей была одним из тех качеств, которые еще семь лет назад помогали ему руководить колхозом в родном украинском селе Бронница.
Он, двадцатилетний украинский парубок в вышитой белой рубахе, в горячую летнюю пору дневал и ночевал в поле. Колхоз, которым он руководил, славился на Житомирщине. Даже старики, умудренные жизненным опытом, с уважением называли председателя Виктором Ивановичем, хотя многим из них он годился в сыновья, а иным и во внуки.
Характер у него был твердый. Еще до того, как стать председателем колхоза, он окончил зоотехнический техникум, придя в него без достаточной подготовки.
– Надо цель себе поставить, и тогда на пути все будет нипочем, – говаривал он, и к его словам прислушивались и сверстники и старшие.
Война застала Виктора Ивановича в Петропавловской области Казахстана. Он работал зоотехником в одном из крупных скотоводческих районов.
Почти два года его не брали на войну, и все это время молодой патриот страстно желал уехать туда, где решалась судьба Родины, хотя он знал, что его скромный труд зоотехника тоже нужен Родине, фронту. Он ушел на фронт в апреле 1943 года и через месяц принял боевое крещение на берегах Волхова. То утро майского дня запомнилось надолго. Моросил дождь. Мокрая гимнастерка прилипала к спине. Батальон шел в атаку. Шидловский упал па поле, густо заросшее сорной травой. Оно было непахано и несеяно. Почать тоски и запустения лежала вокруг.
Потребовалось четыре недели, чтобы залечить раны! И снова фронт, бои на Втором Прибалтийском фронте. Советская Армия шла на Запад. Сожженные деревни. Пустыри на месте полей.
Второе ранение вырвало его из строя. Очнувшись после ослепительно яркого всплеска огня и оглушительного взрыва, он увидел вместо правой ноги окровавленный обрубок. Молодой, жизнелюбивый, горячий характером, Виктор Шидловский вначале пал духом. Тонкая усмешка в его голубых глазах, всегда подчеркивавшая его внутреннюю силу сменилась тревожным блеском, настороженностью. «Инвалид… Как строить теперь жизнь свою? Где приложить свои силы?» – терзался он мыслями. В госпитале работала сестра Надя Гневышева, уржумская девушка. Она видела, как мучился раненый. Минуты, часы, проведенные у его постели, все больше раскрывали ей душу раненого человека. Незаметно, пришла любовь. Она дала понять, что жить можно и нужно. Надо работать, быть полезным, нельзя сдаваться.
Виктор уехал в Уржум, на родину жены. В райкоме партии его встретили внимательно, хотя он и не был еще в рядах ВКП(б) и не обязательно было райкому заниматься его судьбой.
– Поезжайте в колхоз, работайте, – посоветовали ему, люди в деревне очень нужны. Виктор Иванович приехал в колхоз. Здесь было совсем не то, что на Украине – земля другая, культуры не те, поля не те, что на Житомирщине. А главное – руководство из рук вон плохое. Но и здесь, как и там, в родном селе, были хорошие рядовые, советские, работящие люди.
Вскоре его вызвали в район.
– Ну, жена, – сказал он на прощанье, – провинился в чем-нибудь…
Но оказалось не так. Секретарь райкома встретил его тепло, пожал руку, усадил в кресло, спросил о здоровье‚ о делах.
–Знаешь, Шидловский, мы тебе интересную работу подыскали, – сказал секретарь райкома, – очень интересную…
Шидловский насторожился: «На другую работу не пойду, раз уж в члены колхоза вступил, обжился»‚ – подумал он. И спросил:
– Это чем же интересную?
– Тем, что трудную, – ответил тотчас же секретарь. – Понимаешь, трудную…
Виктор Иванович молчал. Тогда секретарь открыл секрет:
– Председателем тебя думаем рекомендовать. С таким руководством колхоз дошел, сам видишь, до какой жизни.
– Знаю, – сказал Шидловский. – На каждом совещании склоняете наш колхоз. Со страниц районной газеты не сходит. Крупным шрифтом всегда печатают и всегда ругают. Прямо стыдно. А дел сейчас горы. Круто брать надо. Вот хлеб в поле погибает, зима на дворе…
– Ну вот, значит, дело, оказывается легче, чем я думал, – обрадовался секретарь, – наполовину уже знаешь, с чего начинать. Как? – И секретарь пытливо уставился на Шидловского.
… И вот его избрали председателем отстающего большого колхоза, избрали в 1945 год, радостный победой, но трудным тем, что все в жизни как-то вдруг менялось, перестраивалось.
На первом заседании правления в нетопленой, неприбранной колхозной конторе речь шла о том, что колхоз должен выполнить свои обязательства перед государством.
– А чем их выполнишь? – спрашивали одни. – Хлеб-то под снегом. Не достанешь…
– Надо достать. Мы обязаны достать! – говорил Шидловский и правленцы сразу же почувствовали твердую руку нового председателя. Председателя сразу поддержали те, у кого болела душа за колхозное добро, за интересы государства. Бывший фронтовик Кирилл Пинаев, колхозники Василий Зыков, Надежда Лазарева вместе с председателем были за то, чтобы собрать находящийся в горстях хлеб, выгрести его из-под снега.
И началась работа. Такого колхоз еще не знал…
По утрам‚ в декабрьскую стужу, колхозники в шубах, валенках, в теплых рукавицах с граблями в руках шли в поле. Впереди тяжело шагал Виктор Шидловский. Вели лошадей, в санях везли мешкотару. Колхозники ходили по полю, сгребали снег и извлекали из-под него смерзшиеся горсти ржи, ячменя, овса. И многие из них удивлялись тому, как могли допустить это на родных полях своих.
На сорока гектарах был переворочен весь снег. Тут же в поле гудела тракторная молотилка. Груженые зерном подводы тянулись к сушилке, где на полках лежало мокрое, тяжелое зерно.
В поле работало 60-70 человек. Это был корень колхоза, его костяк, люди, чья совесть не могла примириться с настоящим состоянием колхоза. Они не только верили в колхозный строй, но они верили в то, что их, а не какой-нибудь другой колхоз, может стать образцовым, крепким, доходным хозяйством, что и государству от него толк будет, и трудодень колхозника весомость приобретет. Не двести граммов, а килограммы должен он тянуть…
В испытаниях проверялись люди, показывал лицо актив. В трудные, морозные дни пришел из Советской Армии колхозник Александр Воронов. Он шел домой с законным желанием отдохнуть и с весны – за дело. А работать, что и говорить, хотелось – руки стосковались по плугу, по косе.
А тут такое – колхозники в стужу выгребают потерянный было урожай…
– Это как же вы дошли до такой жизни? – без обиняков, требовательно спрашивал фронтовик.
Оправдание было одно – плохое руководство, никудышная организация труда.
– А где же вы сами были? Где ваше общее собрание? – Воронов, познавший фронтовую дружбу, знающий, что такое коллектив, с трудом понимал, почему так далеко зашел развал трудовой дисциплины. Отдыхать было некогда. Во всем армейском, лишь сняв погоны, он встал к тракторной молотилке.
По тридцать-сорок центнеров зерна в день доставали колхозники из-под снега, около трехсот центнеров хлеба сдали они государству дополнительно.
Это было первой победой, первой пробой сил в борьбе за славу колхоза.
4,333 total views, 1 views today
