То, как в нашем городе на протяжении многих и многих лет жило увлечение театральным искусством, — тема для большого разговора. Пожалуй, далеко не всякий другой уездный, а потом районный город может в этом отношении сравниться с Уржумом. Здесь в первые годы революции систематически работали коллективы любителей драмы, профессиональная оперная труппа, а с 1935 по 1952 год — профессиональный драматический театр.

Ясно, что в праздничный день «большого разговора» быть не может, и автор этих заметок просит извинить его: все, о чем он хочет рассказать, лишь отрывочные воспоминания о забавных случаях, отдельные штрихи театральной уржумской жизни.

Тридцатые годы. Зима… Идет любительский спектакль «Царь Федор Иоаннович». В театре холодно. Актеры, уйдя со сцены, торопится в гримировоч­ную, чтобы в короткий перерыв немного отогреться.

Исполнитель главной роли Александр Николаевич Тренин в начале антракта скидывает с ног легкие парчовые сапожки с загнутыми кверху носками и обувает свои довольно поношенные подшитые валенки.

Все идет своим чередом: антракт кончился, по театру разнесся дребезжащий звук третьего звонка, гулко прозвучал традиционный гонг, и зрители видят царские палаты. Облаченный в богатые царские одежды, сверкающие огромными, сделанными из стекляшек бриллиантами, входит Федор Иоаннович, но что это? Публика начинает тихо, а потом все громче и громче смеяться: на царе — тренинские подшитые валенки. Актер уже начал сцену, он обращается к партнерам, а те киснут со смеху, и кто-то из них уже делает за кулисы знак: давайте занавес!

Актриса на привязи

В 1937 году, отмечая столетие со дня гибели А. С. Пушкина, Уржумский колхозный театр осуществил постановку пушкинской драмы «Борис Го­дунов». Премьера состоялась 10 февраля. В этот спектакль, можно сказать, были вложены все силы театра. Привлекалась большая группа самодеятель­ных артистов, заново делалась вся мебель и утварь, шилось множество костюмов и обуви. Декоративное оформление в течение спектакля менялось 23 раза — по количеству картин. Для исполнительницы одной «роли» за сценой выделялось особое помещение. Она заходила туда перед спектаклем и тер­пеливо дожидалась своего выхода. Исполнявший роль Самозванца артист Владимир Павлович Андриевский с опаской поглядывал на свою «партнершу». Зато, когда он в боевом снаряжении, освещенный лучами прожекторов появлялся верхом на огромной лошади, зрители бывали поражены и неистово аплодировали. Лошадь, выйдя на сцену, гордо поднимала голову, пряла ушами и имела совершенно боевой вид. Никто из публики и не догадывался, что по просьбе никогда не бывшего наездником артиста впожарной команде брали для него самую флегматичную кобылу…

Молодец, который…

В драме Шиллера «Коварство и любовь» есть особенно волнующая сцена, когда Фердинанд, сын президента, защищая свою возлюбленную, восстает против отца.

–  Возьмите ее! — приказывает президент солдатам.

Фердинанд обнажает шпагу…

Надо заметить, что на артисте, исполняющем роль Фердинанда, вместо, брюк — белое трико, изображающее так называемые лосины. Наши  актеры

долго вспоминали, как в одном из сельских клубов под финал этой сцены кто-то из мальчишек-зрителей, сидевших на полу, перед первым рядом скамеек, во весь голос крикнул, ободряя Фердинанда:

— Молодец, который в подштанниках!

Возмездие

Пьеса Леонида Леонова «Нашествие» повествует о страшном времени, когда фашистская нечисть полонила наши земли, истязала наш народ…

Идет очередной спектакль. На сцене фашистский офицер допрашивает партизана. Рубаха на партизане разорвана, окровавленные клочья ее — как ог­ромный красный цветок…  

Фашист угрожающе поднимает пистолет…

—  Ах, так тебя, растак! Наших бить! — в полный голос раздается из переполненного зала. Кто-то в полутьме стремительно продвигается от задних рядов к сцене, вскакивает на сцену и бросается с поднятыми кулаками на фашистского офицера.

Зал аплодирует, не подозревая ничего: ведь негодование, против извергов так естественно!

На сцене же — замешательство. Рывками идет занавес. Зрители успевают заметить, как фашист прячется за стол, а «освобожденный» партизан оп­рометью удирает за кулисы.

Потом в гримировочной актеры долго успокаивают разволновавшегося зрителя — недавнего фронтовика.

Левый ус

Артиста Глеба Яковлевича Глебова все знали как большого любителя пошутить. Как-то в особо драматический момент он, находясь на сцене, рассмешил актрису, читавшую свой монолог. Никто из актеров, а тем более из публики, не понял, почему она смеется. Актриса была сильно раздосадована и решила отомстить шутнику.

В театре для подклейки париков, бород и усов применяется быстросохнущий лак. Бывает, что от неаккуратной подклейки или плохого качества лака бороды и усы отваливаются. Для актера это равносильно провалу роли. В таком случае надо суметь быстро спрятать отставшую «деталь» и хоть этим как-то ослабить комизм положения.

Что же случилось с Глебовым? Обиженная им актриса дождалась спектакля, когда в одной из сцен она остается с обидчиком вдвоем. В этот момент она совершенно неожидан но между репликами прошептала ему:

– У вас левый ус отвалился…

Не теряя самообладания, артист поднимает руку к лицу и, как бы поглаживая щеку, срывает правый ус. Он совершенно не думает о том, что остался при одном левом усе и продолжает как ни в чем не бывало играть…

Гомерический хохот всего зала свидетельствует, что актриса отомщена!

Евг. Замятин

Кировская искра. – 1965. – 1 января (№ 1). – С. 4.

 141 total views,  1 views today