История, что же мне делать с тобою?
Вдоль шлемов, что цветом горят побежалым,
Вдоль старых пищалей, не слышной стопою,
Как кошка – побежкою, движусь по залам.
О чем говорят они, эти предметы?
Осколки кувшина. Лоскутное знамя…
Мы мчимся вперед, и – как хвост у кометы –
Прошедшее вытянулось за нами!

Евг. Винокуров.

…Наслышана я о Наталье Николаевне Арбузовой была давно. А встретиться пришлось лет 15 назад в ее небольшом музейчике на тихой улице Уржума. Наталья Николаевна в те годы вкладывала последние свои силы в борьбу за новое музейное помещение. И разговор наш был горек – Наталья Николаевна жаловалась, что фонды разместить негде, что времени на учет экспонатов нет. Собраться и побеседовать с ребятами по-хорошему тоже негде. Вот недавно пришлось филателистов зазвать к себе домой, так уж соседка очень ругалась. Что ныне и до уржумских, не очень близких мест добираются горе-любители старины из Москвы да Ленинграда. И что нужен за ними глаз да глаз, вот недавно все обхаживали старинную книгу, пока не прогнала непрошеных гостей.

– «А глаза стали плохи, и боюсь, что скоро не смогу за музеем хорошо присмотреть».

Музей, хоть на первый взгляд и был ухожен, но взгляд второй уже открывал жуткую, непомерную тесноту его – особенно внизу, у самого пола, да и на полу в несколько рядов громоздились старые книги, папки и газеты. Хотя, по справедливости, хозяйка ори­ентировалась в этом хаосе легко. Молниеносно выхватывала бумаги из черных планшетов, разыскивала фотографии. Уже давно стихла февральская пурга, уже уехала экскурсия пятиклассников из Большого Роя, а я  слушала рассказы Натальи Николаевны

Позднее я познакомилась с многочисленными публикациями Н. Н. Арбузовой в местных газетах – были они точны по фактам, излагали события и биографии земляков, но, пожалуй, не  было в них того огня, того жгучего, завораживающего интереса, даже страсти к истории, который звучал в ее рассказах.

И какие фантастические судьбы прошли передо мной в этот синий вечер. Наталья Николаевна рассказывала об уроженцах Уржумского района: буровом мастере, всю свою жизнь проведшем в разъездах и тяжелом труде – «Но без ног, без ног! Он был в войну первым номером у пулемета, ампутированы обе ноги – и на буровой».

Она рассказывала о священнике, выпускнике духовной академии, в первый год революции снявшем с себя сан. «Он стал преподавателем немецкого в школе в Русском Туреке, и выпускники его – а ведь там и русские, и татары, и марийцы – прекрасно знали язык, прекрасно!»

Она держала в своей памяти сотни человеческих судеб, и как же были притягательны для нее эти судьбы!

Возможно, еще и потому, что край этот стал ей близок. Здесь работал ее отец – земский врач, здесь похоронена ее мама и выращено любимое детище – ее музей. По материнской линии, кстати сказать, ее род восходит к знаменитым слободским часовщикам Макаровым.

В 20-х годах юной выпускницей Петербургского университета начала Наталья Николаевна свой подвижнический труд. Правда, время было благоприятное для краеведов. В 20-е годы в Вятском крае работал НИИ краеведения, и вся деятельность местных энтузиастов поддерживалась и направлялась.

Трудно сейчас представить, что в таком, казалось бы, «неподходящем» для культурных начинаний 1921-м году в Вятке открылись курсы музейных работников, Наталья Николаевна вспоминала о них с нежностью: «Хоть и голодали: паек – ржаная мука с отрубями да соленый лещ, а все же азам музейного дела там научились».

Она верно служила этому делу без малого полвека. Музей активно просвещал крестьян в 20-е, добросовестно работал в 30-е годы. В годы войны буквально с риском для жизни Наталья Николаевна сохраняла его экспонаты. Скромная ставка школьного библиотекаря при бешеных ценах на хлеб не могла, конечно, накормить. Хочется обойти жуткую подробность. Но перед прямотой и простотой, с которой повествовала об этом Наталья Николаевна, стыдно: «Выжила, представьте, потому, что ела крыс. Да-да, ловила и ела. Деталь, конечно, мало эстетична, но такова была жизнь. Надо было выжить и… сохранить все это». Наталья Николаевна кивнула своей седой головой на экспонаты, усмехнулась на мою наивность.

Уже было поздно. За синим окном опять поднималась метель. Музейный зальчик стал как будто уютнее. А где-то в углу запел сверчок. И Наталья Николаевна сказала, что специально его не выгоняет: когда вечером задержишься на работе – с ним, сверчком, как-то веселее.

Самые жестокие для Н. Н. Арбузовой и для музея годы были даже не голодные 20-е и 40-е, но середина 50-х. Единым росчерком пера тогда по всей России министерством культуры уничтожались маленькие районные музеи – первичные собиратели человеческой памяти, национальной истории. Не миновала чаша сия и нашу область, не обошла беда и Уржум. Не спасли ни отчаянные письма Натальи Николаевны в центральные и местные инстанции, ни ее поездки в Киров, ни защита ленинградских специалистов-археологов – они особо указывали на ценность редких памятников ананьинской культуры, открытых на территории района Н. Н. Арбузовой: не раз ленинградцы приезжали в Уржум для их изучения.

Не знаю, чем объяснялся этот ничем необъяснимый шаг – очередной кампанией централизации или экономии – но так много навредил он делу просвещения, что иначе как варварским его теперь не назовешь.

А для Натальи Николаевны и для таких, как она, это был удар прямо в сердце. Рушилось дело жизни, и ничем нельзя было помочь. Когда отошла первая боль и оторопь, Наталья Николаевна начала спешно пристраивать экспонаты. Самые ценные разместились у нее в крохотной комнатке, они встали горой у стен, загромоздили все углы, так что и вовсе эта условная «жилплощадь» превратилась в площадочку, где лишь постоять можно, да добраться до кровати и лечь (а под кроватью тоже музейные книги).

Многие вещи и предметы перешли в областной музей. Громоздкие экспонаты, предметы крестьянского быта разместились на чердаке школы, а всякие сохи, бороны и прочее попали даже на машинный двор.

Наталья Николаевна делала инспекторские обходы, на нее смотрели, как на чудо-юдо: и музея-то давно нет, а она все хлопочет. «Музей будет!» – отвечала она.

И, действительно, музей через несколько лет открыли вновь – как народный. Это значит, ни мизерной ставки, ни уборщицы, ни сторожа, ни дров – все надо выпрашивать. Н. Н. Арбузова стала его директором, на общественных, разумеется, началах.

Статус народных музеев, в сущности, не определен. Их существование или отсутствие находится в полной зависимости от степени культуры, следовательно – желания помочь районных или городских властей.

Наталья Николаевна покинула сей мир несломленной.

С горечью думаю, что ее энергии, знаний и деловитости при иных – лучших условиях – хватило бы на 10 таких музеев, как Уржумский. И надо еще благодарить судьбу, что талантливость ее не была убита временем. Что в пору строительства помпезных монументов дело ее жизни – музей – хоть скудно, но существовал. Но цена его – ее жизнь.

В Уржумской средней школе № 1 (бывшем реальном училище) открыт музей истории школы. И в нем стенд, посвященный известному советскому поэту Николаю Заболоцкому, уроженцу здешних мест.

Что говорить! Скромный этот стенд сильно уступает тому, что собрал и показывает Сернурский народный музей в Марийской АССР. Хотя и там не обошлось без всяких хозяйственных и иных затруднений, однако же под музей отдан целый этаж просторного здания бывшей школы. И дело идет к тому, что отдадут второй. Музей ведет активную переписку с потомками поэта, в нем собраны копии детских рисунков, почти все издания его книг, воспоминания.

А у нас? Нынешний директор Уржумского музея Л. И. Кулинич с горечью говорит: «Можно бы кое-что разместить, но куда? Видите, как живем».

Живет Уржумский музей действительно нерадостно. Количество экспонатов растет, площади катастрофически малы. Притом по сегодняшним меркам, да учитывая старинные культурные традиции города, да всю предысторию (легенда гласит, что музей за­крывали за его многострадальную жизнь 6 раз).

Отдавали было музею старое здание ПТУ. И вроде все уже решилось, но перед тем, как освободить помещение, там даже полы деревянные, крепкие, с корнем выдрали. Дескать, очаг культуры и в голой земле можно развести.

Все это стыдно. Как стыдно то, что скорбный музей этот существует совсем рядом с роскошным зданием музея С. М. Кирова, настоящим дворцом, экспозиционная площадь которого несоизмерима с тем, что там показывают.

Ведь главный интерес представляет все-таки сам домик Костриковых. А во всем грандиозном дворце размещены лишь стенды – материалы, которые можно найти в любой книге о Сергее Мироновиче.

Между тем экспонаты краеведческого музея Н. Н. Арбузовой собирались более 50 лет. Они глубоко охватывают историю всего района, а показать их, в сегодняшних условиях невозможно*….

Бескорыстно-районные пимены!
Боли, радости, вами копимые,
ваша память – народная совесть.

А. Вознесенский

* Пока статья готовилась к печати, стало известно, что Уржумскому музею предоставлено помещение. Жаль, что Н. Н. Арбузова не дожила до этого дня.Вятка: краевед. сборник. Вып. [IX] / [Сост.: Г.П. Зонова]. Киров: Волго-Вят. кн. изд-во, Кировское отд., 1991. – С. 67-72.

 301 total views,  1 views today