Уржумская центральная библиотека

Деревня по имени Муша

 

Была у нас в районе деревня с необычным названием — Большая Муша, иногда, впрочем, говорят просто — Муша. Искал в интернете, что же обозначает это слово и на сайте www.alex-spacon.ru обнаружил, что это оно является финским и связано с «муш» — пчела (встречается в ряде языков народов Поволжья).

«Деревня Большая Муша была единственным населенным пунктом сельсовета (Посенурского), находившемся на правобережье Байсы. Она стояла на р. Индыгойке (правый приток Байсы) при впадении в нее слева (с запада) лесной речки Черной. По данным райисполкома, деревня существовала с 1772 г. Она была исключена из реестра населенных пунктов решениями Уржумской райадминистрации от 10 ноября 1994 г., 29 декабря 2000 г.» — пишет А.Н. Иконников в своей работе «История сельских Советов Уржумского района» («Часть II. Сельсоветы Буйского района в границах Уржумского района»).

На краеведческом портале «Родная Вятка» приводится «Список населенных мест Вятской губернии 1859-1873 гг.». Там читаем, что казенная деревня Большая Муша относилась к 1 стану Уржумского уезда и располагалась при «речке Индыгайке» «вправо от Старо-Казанской коммерческой дороги до границы со 2-м станом» в 47 верстах от уездного города и 75 верстах от становой квартиры. В деревне было 11 дворов, население 121 человек — 57 мужчин и 64 женщины.

Государственные или казённые крестьяне — особое сословие крестьянства в России XVIII—XIX века, численность которого в отдельные периоды истории доходила до половины земледельческого населения государства. В отличие от помещичьих крестьян они считались лично свободными, хотя (до отмены крепостного права) и прикреплёнными к земле. (ru.wikipedia.org)

Согласно «Книге Вятских родов» В.А. Старостина в те годы в Большой Муше преобладали фамилии Бахтины — 18 семей и Новоселовы — 8 семей. Деревня находилась на территории Изиморского района Кузнецовской волости Уржумского уезда.

Деревня Муша. Женщины собираются на сенокос.

 

В начале двадцатого века, согласно «Список населённых мест Вятской губернии 1905 г.», деревня «подросла» — дворов стало ужу 36, населения — 239, из них 123 мужчин и 116 женщин. Муша тогда относилась уже к Байсинской волости.

В 1926 году деревня была отнесена к Посенурскому сельсовету Кокшинской волости. Хозяйств стало еще больше — 46, население выросло до 251 (113 мужчин и 138 женщин).

В тридцатые годы Муша была уже в составе Лебяжского района, в пятидесятые — Буйского. Затем «вернулась» в Уржумский.

«Список населённых пунктов Кировской области по данным Всесоюзной переписи населения 1989 года» сообщает нам, что в деревне Муша Байсинского сельсовета осталось всего 6 человек (1 мужчина, 5 женщин). И 26.12.2000 постановлением Кировской областной Думы № 40/222 от 26/12/2000 деревня снята с учета…

В 1996 году «Кировская Искра» опубликовала воспоминания А. Бахтина, жившего в соседнем с Мушой Посенуре и работавшего там киномехаником. Приведем эту статью в сокращенном варианте.

«В деревне Муша был пруд. По словам старожилов, на нем даже мельница стояла. Работал в деревне и магазин. Стояла ферма на 100 голов. Рядом с фермой стоял телятник. Недалеко располагались кузница и пилорама. Была в деревне и конюшня. Молодежь летом гоняла лошадей в ночное.

Деревня в ту пору насчитывала около 40 домов. На каждом дворе держали помногу скота и гусей. Фамилия Бахтины преобладала в деревне. Жили здесь даже четыре Василия и всё Бахтины: Василий Петрович, Василий Григорьевич, Василий Степанович и Василий Филиппович.

Летом деревня Муша вся утопала в зелени, особенно много было сирени. Обычно весной мушинская молодежь (а в былые времена в Муше было много молодежи и детей) всегда приходила на просмотр фильмов в Посенурский клуб с букетами сирени.  Перед началом сеанса ребята успевали еще поиграть в волейбол, а девушки, конечно, были болельщиками за своих, любимых.

После кино всегда устраивались танцы под гармошку. В Муше было немало гармонистов. Так что жили весело. Жители Муши и Посенура входили в третью бригаду колхоза имени Калинина».

Деревня Муша. 1991 г.

 

А еще о Муше рассказала нам Нина Дмитриевна Плотникова, детство которой прошло в этой деревне.

По ее словам, деревня Муша была большая, двухсторонняя, домов много было, все они были расположены на правобережье Индыгойки, на пригорке. Дома северного конца деревни почти вплотную подходили к Посенурской роще — небольшому лесному массиву, отделявшему Мушу от Посенура. Кстати, по прямой между этими двумя деревнями чуть больше километра.

С запада, тоже примерно в километре, располагалась деревня Погорельцы. В «Переписи населения 1926 г.» этот населенный пункт упоминается как хутор Погорельцы, 12 дворов, 55 человек населения, из них 28 мужчин, 27 женщин. Но Нина Дмитриевна вспоминает, что у этой деревни было еще два названия — Победа и Коллектив. Когда образовалась эта деревня неизвестно, а образовали ее переселенца из Посенура. Во время одного из пожаров, погорельцы не стали отстраиваться на прежнем месте, а расселились кто где. Кто-то решил обосноваться в соседних деревнях, а кто-то поселился в новом месте, образовав этот хутор. В этом хуторе и жила поначалу семья Нины Дмитриевны. Потом жители хутора снова переселились, кто назад в Посенур, кто в Мушу.

— Потому что там не было ничего, ни магазина, ни школы, только скотный двор. Это было где-то в 54-55 годах, — вспоминает Нина Дмитриевна. — Мы переехали одними из самых последних.

Если двигаться от Муши вверх по речке Индыгойке (на юг), то опять же примерно в километре будет деревня Якино. Чуть восточнее — деревня Палкино. В Палкино мушинцы ходили по дороге через лес в магазин, когда в Муше закрыли свой.

Продолжая подниматься вверх по реке, мы попадем в Шайтаны (около трех километров от Муши). Раньше, по словам Нины Дмитриевны, вся мушинская молодежь работала в Шайтанах на картофельном заводе. Там сушили картошку и лук.

Итак, с географическим положением деревни разобрались, теперь поговорим о самой деревне.

—  Деревня была очень красивая, чистая и аккуратная, — вспоминает Нина Дмитриевна, —  никаких ни ухабов, ни ямин. Потому что была околица, трактора машины по ней ездили. А в деревне люди всегда прибирались, наводили порядок. Раньше ведь тополя в других деревнях были, а у нас тополей было мало, по концам деревни только, а в основном  липы, вязы, дубы и березы, осины. У реки, примерно в середине деревни, стоял кузница, мой дед, он работал кузнецом, как обед, ходил морды ставить, ловил нам рыбу, чтобы было что есть. Дальше — мельница, это в ту пору большое значение имело, там и муку мололи, и крупы делали. Около мельницы запруда была сделана, падала вода, вращала мельничное колесо. Пруд был большой, красивый. В деревне были свиноферма, коровник, телятник, конный двор был большой, много там лошадей было. Вокруг были заливные луга. И, мне кажется, что там торф был, или просто черная плодородная земля. Мы ее на огород таскали оттуда. С краю деревни была Посенурская роща. Ее на две части делила дорога, по которой мы бегали в школу в Посенур. Роща была странная, с одной стороны дороги вся засохшая, с другой, наоборот, заросли. Малины там много было. А еще был лог, мы его называли Черный, он был с той, с посенурской стороны, там были очень хорошие сенокосные угодья. По нему еще речка маленькая текла и впадала в реку Байсу недалеко от Индыгойки.

Еще Нина Дмитриевна вспоминает, что, когда еще жили в Погорельцах, прямо от их дома на юг по полю шли аллеи из пихты, сосны, ели и тополей. Их когда-то и для чего-то посадили люди. И по этим аллеям можно было выйти в Изиморку в магазин. Аллеи назывались «утин» (с ударением на первом слоге), люди говорили, например, «пойти по утину». Кстати, всезнающий интернет на запрос, что означает это слово, выдал несколько значений. Но у нас, на Вятке, это слово употреблялось раньше в значении «рубеж, граница»…

А еще, оказывается, начало Бушковского леса, в Муше, почему-то, называли «Курень». Слово-то казачье, запорожское, все, кто читал «Тараса Бульбу», это знают. Но, вот, и у нас встречается. Кстати, починок Черновский (сейчас уже нежилой) около Савинова имел еще одно название — Озинерский Курень. Да и так, в разговорах со старыми людьми слышал это слово, но толком его значение объяснить ни кто не мог. Как вариант — шалаш на конце поля, огорода.

В продолжение темы устаревших слов и понятий. Кухню в Муше называли «середь». Был еще «куток» — темное место у выхода. Там снимали и вешали верхнюю одежду. И еще одно слово — «казенка». Это верхняя ступенька лестницы на печку, ступенька широкая и огороженная с трех сторон небольшими досочками. Для чего она нужна?

— Зимой собирались вечером дома. Мать скотину устряпает, мы поможем ей быстрее управиться. И мать садилась на эту казенку, а мы все на печке забирались, и начинались у нас разговоры. Мама сказки, небылицы и были всякие, что было у них раньше, рассказывала. А мы сидели и слушали.

— В нашей деревне жили удивительные люди, продолжает рассказ Нина Дмитриевна.  — Никогда друг друга по имени не называли, особенно мужчин, только по имени-отчеству: Дмитрий Иванович, Степан Иванович. Единственно, женщин могли назвать по мужу — Нюра Степиха, например, то есть, Степанова она жена. Не было злобы. Женщины никогда не ссорились из-за детей. Ребята что-нибудь нахулиганят, попадет всем без разбора. Зато потом, после наказания, все забывалось. Помогали очень друг другу. Допустим дом построить или же колодец выкопать. Всегда на помощь придут, по два, по три дня отработают, и никаких денег. Хозяева накормят, ну самогоном угостят и все, весь расчет. Кстати, пили немного, в основном по праздникам. А праздники проводились так — этот праздник в этом доме, этот в другом, по очереди как бы ходили друг к другу. А в октябрьские праздники собиралось общее застолье в клубе. Прибирались, варили пельмени, кашу варили, какой-то суп, хлеб одна хозяйка выпекала. Давал колхоз муку крупу и мясо. По четушке давали водки на дожинки, это когда хлеб дожинали и убирали, и на сенокосе тоже по четушке водки давали. А если кто-то и напивался в рабочие дни, так собирали сход и разговаривали с ним. Не то, что ругались, а так — что, мол, ты делаешь, ведь, у тебя такая семья. А семьи были очень большие, я помню, что в трех семьях было по восемь-девять детей. А два-три ребенка, так это очень мало…

Одежду носили  простую. Женщины — постоянно юбка, кофточка и передник. Передник старые люди называли «запон». Шли на сенокос, одевали все белое. И обязательно фартук с карманом, чтоб бруски-точила туда сунуть.

Что ели? Каши, супы какие-нибудь, Кто жил по-богаче, те, конечно, варили мясо большим куском. Картовница была толченая очень вкусная. Хлеб туда покрошишь, наешься и бежать на улицу. В основном, конечно, горох во всяком виде, и пюре гороховое и гороховница и кисель. Каша ячменная была, потому что свой ячмень выращивали. Его на мельнице измелят,  крупу сделают. Сладостей больно-то не была, вот только кулагу делали —  солод в печку ставили, в него клали калину сырую, это все запарится, и очень вкусно было.

Еще Нина Дмитриевна вспоминает, что, хотя в округе действующих церквей не было, люди продолжали верить, во многих домах были иконы. Старые люди говорили, когда какой религиозный праздник, и все отмечали его. Власти, кстати, за это никого не преследовали, не запрещали. Наоборот, по большим религиозным праздникам, Ильин день, Казанская, например, разрешали в первую половину дня не работать.

О событиях в стране и мире в деревне узнавали по радио.

— Я еще в четвертом классе училась, — вспоминает Нина Дмитриевна, — когда к нам провели радио, тарелки-то вот эти черные. Столбы ставили сами. А до этого еще был случай. Один зажиточный колхозник купил обычный радиоприемник на батарейках, там две или три  батарейки такие огромные стояли. Включили, все сбежались, слушают, полная изба набилась народу, и под окном еще. Послушали, хозяин выключил, решил, видимо, батарейки поэкономить, всё, говорит, питания нет. На следующий день люди натащили кто чего — картошки, хлеба, огурцов… Хозяйка говорит — зачем несете,  люди отвечают, так питание же надо, мы радио слушать хотим…

Так и жила деревня Муша, весело, грустно, в работе постоянной. Но нет на свете ничего вечного. И деревням тоже отмерен свой срок. Сейчас Муша есть только на старых картах, да иногда и на новых, но уже с отметкой «нежилая». Но люди помнят, установили там памятник своей деревне, навещают ее летом каждый год…

И в заключении стоит сказать, что наша Муша не одинока. У нее, по крайней мере в Кировской области, есть тезки. В Сернурском районе, в 12 километрах от деревни Большой Сердеж находился в свое время починок Мало-Мушинский (второй вариант — деревня Муша).  Первое упоминание о нем в исторических источниках, как сообщает краеведческий портал «Родная Вятка», встречается в подворной описи 1884-1885 годов, и считается, что он основан «…переселенцами рода Панкратовых из деревни Большая Муша Кировской области», скорее всего — нашей Муши. Прекратил существование населенный пункт в 60-х годах.

Второй тезка Большой Муши —  село Муша Советского района, находится в 42 км от Советска. В отличие от первых двух — жилое. Упоминается в «Ландратская перепись 1716—1717 г.». И там тоже жили Бахтины.

22 июня 2013 года жители деревни Муша установили на месте деревни памятный обелиск. «Здесь мы родились, выросли, испытали первые радости и горести, любовь к родным полям и лесам. Отсюда мы уходили в жизнь, со слезами покидая порог родного дома. Сюда рвались из дальних краёв, чтобы обнять дорогих родителей, посидеть на счастье под берёзами или черёмухами, посаженными ещё нашими предками. Мы сохраним историческую память о наших предках, о родных местах и передадим её нашим детям и внукам».

 1,046 total views,  1 views today

Материал был опубликован в(о) Понедельник, 26 октября, 2020

 
Яндекс.Метрика /body>