Улица Гоголя, 43/30
На фото – современный вид дома, на углу улиц Гоголя и Пирогова, принадлежавший в 1911 году акцизному чиновнику Николаю Николаевичу Дильденко. Его жена – Мария Марковна играла в любительских спектаклях и операх, ставившихся в Уржуме.
В 1919 – начале 1920-х гг. здесь жила на квартире Лидия Евгеньевна Шехавцева (Шехавцова, Шеховцова), выпускница Уржумской женской гимназии, учительница музыки Уржумского реального училища (школы 2-й ступени им. Ленина). По свидетельству краеведа Н. Б. Пентиной, мать Л. Е. Шехавцевой – Евдокия Петровна Стоянова, окончившая Санкт-Петербургскую консерваторию, была домашней учительницей музыки в доме уездного врача Николая Алексеевича Львова. Сама Лидия Евгеньевна прожила в Уржуме на съемных квартирах: в трех домах на улице Воскресенской (Советской) – №№ 42, 43, 53, в доме на улице Садовой (Рокина) – не сохранился, в двух домах на улице Гоголя – №№ 43/30, 55.
Шехавцова Л. Е., супруги Дильденко, реалисты Н. Клоков (у рояля) и П. Лифанов (в очках) на репетиции музыкального спектакля. 1919 год.
Из воспоминаний бывшего реалиста Михаила Ивановича Касьянова: Телега жизни. Гл. 2. 1913-1920 гг.:
«…В 1918-1920 годах жизнь стала весьма разнообразной. Городок отражал собою бурную эпоху, переживаемую страной. Известия с фронтов, то тревожные, то победные, экспедиции за хлебом, кулацкие восстания в уезде, красный террор… На этом фоне вспоминается один богемный дом Уржума, дом учительницы музыки и ревнительницы искусств Лидии Евгеньевны Шеховцовой. У нее бывали разные люди: и уездные власти, и артисты, и реалисты. Хозяйке было за сорок, и она любила окружать себя молодежью. В ее доме бывало шумно и весело. Меня ввел туда Гриша Куклин, который под руководством этой учительницы занимался мелодекламацией. Коронным номером Гриши в этой области было стихотворение:
«Мне вчера сказала Карменсита:
Я хочу мантилью в три дуката,
Чтоб была нарядна и богата
И савозским кружевом обшита…» и т.д.
Николай Сбоев готовился здесь к исполнению своих вокальных партий. Посещал этот дом и Николай Заболотский, который молодым баском пел:
Три юных пажа покидали
Навеки свой берег родной,
В глазах у них слезы блистали,
И горек был ветер морской.
«Люблю белокурые косы» —
Так первый, рыдая, сказал, —
«Уйду умереть под утесы,
где плещет бушующий вал».
Второй отвечал без волненья:
«Я ненависть в сердце таю,
уйду я теперь для отмщенья
и черные очи сгублю».
А третий любил королеву,
не смея об этом сказать,
не смея ни ласке,
ни гневу любимое имя предать.
…Кто любит свою королеву,
тот молча идет умирать.
Особенно выразительными у Николая получались две последние строки. Впрочем, они и у меня выходили неплохо. Только королевы у нас были разные…».
541 total views, 1 views today
