Родилась и росла я в деревне Комары бывшей Байсинской волости Уржумского уезда. Теперь этой деревни уже нет, да и тогда она была небольшая, четырнадцать домов. Мало было у нас молодежи: 9 девчат, да столько же парней. Но в нашей деревне жили четыре красавицы, о которых слава шла по всем соседним деревням: Анюта, Феня, Ульяна и Полинарья. Родились они еще в прошлом веке, я и мои подружки бывшие их хорошо помним, а мы их лет на десять помоложе.

Ну вот, про Анюту. Отец у нее был Гурьян Федорович, мать Евдокия, тоже Федоровна. Было их четверо детей: два сына, две дочери. Старшая дочь с лица не особенно удалась, а уж Анюта была красавица. Личико как выточено, черты правильные, волосы черные, коса толстая. Синеглазая, улыбалась так лениво, роста выше среднего. Юбки по городской моде носила – клеш, узкие-узкие, и всегда темные, а кофточки светлые батистовые и кисейные. Но это, конечно, по праздникам, по будням надевала самотканное, лапти.

 

Мать Анюте приготовила много нарядов к замужеству, потому что пора была ее замуж выдавать. Раньше в деревнях летом, и особенно весной, играли в хоровод по праздникам, а то в «горелышки», а то в «амур», была такая игра. Приходила молодежь и из других деревень. Недалеко от нашей деревни, за лесочком, на реке Байсе, стояла мельница, а на мельнице с отцом, с матерью жил молодой человек Никита – мельник, и он всегда приходил играть в хоровод в нашу деревню. Был он холостой, очень красивый, высокий, хорошо одевался. То придет в костюме, в штиблетах, в черном картузе или, когда прохладно, в пальто черном. Все зарились: хорош парень! И поговорка у него была не наша, не вятская. Они к нам с Волги приехали. Ну вот, ходил он играть в хоровод и часто Анюту выбирал во время игры. Ну, а уж люди заметили и считали, что наверняка он Анюту замуж возьмет. (Когда молодежь по праздникам играла в хоровод, то приходили на них смотреть и женщины, и мужчины, так было заведено раньше). Шло время, настала зима, а тогда в деревне женились зимой, летом некогда со свадьбами возиться. Пришла зима, приехал сватать Анюту другой жених, не Никита, а Леонтий, тоже недальний, из соседней деревни. Мать Анюты приняла сватов, вскипятила чай. Обычай-то такой: невеста должна нарядиться в хороший наряд, войти, поздороваться сначала с женихом, затем с его родителями, тогда все усаживаются за стол, а невеста разливает чай. Но Анюта не идет чаем поить. Мать ее силком вытолкала из маленькой комнаты. Ну, попили чаю, стали свататься, и не сосватались, уехали.

Через два дня опять они же едут. Опять Анюта не идет чаем поить, опять мать ее еле вытащила. На этот раз сосватали Анюту. Уехали, а она в слезы и матери, Евдокии-то, говорит: «Не пойду за Левку, он мне не нравится». Мать свое: «Чем не парень Левка, высокий, черноволосый, с усиками, умный, сын один, из хорошего дома: пчелы есть, скотины всякой много, все ему достанется. Знаю, знаю, что ты Никиту ждешь, а я за него тебя не отдам – вертоват, боек».

И настало у Анюты большое горе, не стало сну, и не стало аппетита. Пошла она к подружкам, чтобы поговорили с матерью, разубедили ее. Подружки сразу же к Евдокии пришли: «Что ты делаешь с Анютой, зачем ее силой отдаешь за нелюбимого человека, да она тебя потом проклянет, неужели ты не видишь, как она плачет, прямо не слезами, а кровью. Как быстро она изменилась, исхудала, не спит и не кушает, неужели тебе это приятно, какая ты бездушная». «Ничего, привыкнет, – говорит Евдокия. – Смирится, слюбится, лучше его не будет. Левка умный, смирный. За Никиту я ее не отдам, сказала уже, не нравится мне, что он вертоват».

Пошли сказать Никите, но его дома не было, в гости он уехал на родину. И так никто не мог Анюту отвоевать у матери, ни отец и ни братья. Евдокия была хозяйка в доме. Отец, Гурьян Федорович, очень смирный был, он рублем не распоряжался, он работал, пахал, сеял, а еще у него ремесло было: самопряхи делал на продажу. Они с Гурихой даже на сходку вместе ходили, потому что он, как только придет, усядется, быстро засыпал и храпел. Скоро приехал жених на сговор. Встретили гостей, все было готово, столы накрыты. Гости уселись, жених пошел в маленькую комнату за невестой. Идет Анюта, на себя непохожа, до того похудела и изменилась. На жениха и не взглянула, не потчевала его и сама ничего не кушала. Но и жених ничего не ел. Раньше ведь жениху наказывали, как держаться у невесты за столом: в первую очередь, не пить вино, головой не вертеть, не хохотать, а только улыбаться, руками не разводить, не махать, много не разговаривать, за обе щеки не кушать, смотреть в одно место, а то сочтут забиякой. Ну вот, отгуляли вечер, уехали, но Анюта сказала матери, что на свадьбе заревется до смерти. «Лучше умру, чем с ним жить. Вся моя беда, что я Никиту люблю больше жизни, а его все нет и нет. Раньше приходил каждый вечер, а теперь, как пропал».

Настал день свадьбы. Анюта вся избилась, плачет горькими слезами. Люди уж собрались, ждут. И многие женщины тоже прослезились, вытираются. Приехала свадьба, Анюта чуть жива, за столом ей плохо стало, водой отпаивали. Вот стали жених с невестой с родителями прощаться. Анюта ни жива, ни мертва, так ее бедную и увезли.

Прошла неделя, а обычай такой: через неделю молодые должны приехать в гости к отцу-матери. И вот ждали Анюту с Леонтием, раскрыв ворота, ждали. Ну, наконец, едут. Все выскочили встречать, в первую очередь смотрят на лица молодых, в каком они настроении. А их как-будто кто подменил. Оба веселые, улыбаются. Подружки зовут Анюту к себе, спрашивают: «Жалеешь мол, Никитку?» «Не говорите мне о нем, – отвечает Анюта. – Видно он меня не любил по-настоящему. А если бы любил, то выручил бы из беды. Что поделаешь, мое горе, я одна его и понесу». Вздохнули подружки и согласились. Да что, Левка парень хороший и тоже ведь красивый, не курит и не пьет, это ведь хорошо. Ну, а за пьяницу, мать разве отдаст?

Фотография из фондов Уржумского краеведческого
музея им. Н. Н. Арбузовой

 415 total views,  2 views today